валась ответить, но Гума встал между нею и гостем.
     - Сначала скажите нам, кто вы!
     - Ты сын Франсиско? До меня не доходило, что у него есть сын.
     - Я  его племянник,  сын Фредерико.  - Гума уже раскаивался,  что
ответил.
     Старик взглянул на него с испугом, почти с ужасом.
     - Фредерико?
     Взглянул на Ливию, потом снова на Гуму.
     - Это твоя жена?
     Гума кивком головы подтвердил.  Старик остановил взгляд на животе
Ливии, потом снова уставился на Гуму:
     - Твой отец никогда не был женат...
     У него были белые-белые волосы,  и казалось,  его пробирал холод,
даже в плаще.  Несмотря на все,  что он наговорил,  Гума не чувствовал
себя оскорбленным.
     - Твой отец умер давно, так ведь?
     - Давно, да.
     - Только Франсиско не умер, так?
     Он взглянул на пламя коптилки, повернулся к Гуме.
     - Ты не знаешь, кто я? Франсиско никогда не рассказывал?
     - Нет.
     Старик спросил Ливию:
     - У тебя есть водка,  а?  Выпьем  глоток  за  возвращение  вашего
родственника.
     Ливия пошла за водкой,  но в ту же секунду вернулась,  услыхав за
окном вскрик старого Франсиско, подошедшего незаметно и заглянувшего в
окошко узнать, кто у них в гостях.
     - Леонсио.
     Франсиско быстро вошел в дом.  Ливия принесла графин и стаканы  и
стояла, не понимая ничего. Франсиско все еще не верил:
     - Я думал, ты умер. Столько времени прошло...
     Гума сказал:
     - Так кто ж это в конце концов?
     Старый Франсиско ответил тихо,  как по секрету,  у него был такой
вид, словно он только что пробежал несколько миль:
     - Это твой дядя. Мой брат.
     Он повернулся к гостю, указал на Гуму:
     - Это сын Фредерико.
     Ливия налила стаканы, старик выпил залпом и поставил свой на пол.
Франсиско сел:
     - Ты ведь ненадолго, правда?
     - А ты торопишься увидеть мою спину?  - Старик засмеялся каким-то
нутряным смехом. Белые усы дрожали.
     - Нечего тебе здесь делать.  Все считают, что ты умер, тебя никто
здесь больше не знает.
     - Все считают, что я умер, вот как?
     - Да,  все считают,  что ты умер. Чего еще ищешь ты здесь? Ничего
здесь нет для тебя, ничего, ничего...
     Гума и Ливия были испуганы,  она  крепко  сжимала  обеими  руками
графин.  У  старого  Франсиско был вид усталый-усталый,  вид человека,
смертный час которого близок,  он казался  сейчас  много  старее,  чем
обычно,  -  перед  лицом легенды,  которой он,  рассказывавший столько
историй,  никогда не рассказывал.  Леонсио  посмотрел  через  окно  на
пристань.  Женщина  прошла  мимо дома,  это была Жудит.  Она шла вся в
черном,  с ребенком на руках.  Дом ее был далеко,  мать теперь жила  у
нее,  приехала помочь ей,  обе ходили по людям стирать,  а мальчик был
худенький, и поговаривали, что не выживет. Леонсио спросил:
     - Вдова?
     - Вдова, ну и что же? Я уже сказал, что тебе здесь делать нечего.
Нечего, слышишь? Зачем ты пришел? Ты ведь умер, зачем ты пришел?
     - Зачем пришел... - задумчиво повторил гость, и голос его походил
на  рыдание.  Однако он засмеялся:  - Ты не рад мне.  Ты даже не обнял
брата.
     - Уходи. Тебе нечего здесь делать.
     Снова глаза  гиганта  старика  обратились   на   набережную,   на
затянутое  туманом  небо.  Словно  он  пытался вспомнить это все,  как
старый моряк, вернувшийся в свой порт.
     Словно он пытался узнать это все... Он долгим взглядом смотрел на
небо, на берег, затерянный в тумане. Холодная ночь надвигалась с моря.
Старик повернулся к Франсиско:
     - Сегодня ночью будет буря... Ты заметил?
     - Уходи отсюда. Твоя дорога не здесь.
     И, словно делая огромное усилие, Франсиско добавил:
     - Это не твой порт...
     Гигант старик  присмирел,  опустил  голову,  и,  когда  заговорил
вновь, голос его доносился будто откуда-то издалека и звучал мольбою:
     - Позволь мне остаться хоть на две ночи. Я так давно уж...
     Ливия опередила старого Франсиско, не дав возможности отказать:
     - Оставайтесь, этот дом ваш.
     Франсиско взглянул на нее. В глазах его было страдание.
     - Я устал, я пришел из дальнего далека...
     - Оставайтесь, сколько хотите, - отозвалась Ливия.
     - Только две ночи... - Он обернулся к Франсиско: - Не бойся.
     Потом взглянул на небо,  на море,  на берег.  Угадывалась во всем
его существе радость прибытия.  Старый моряк вернулся к своему берегу.
Франсиско сидел на стуле съежившись,  зажм