Ливией,  она  была  согласна,  она  тоже
мучилась.  Условились  на следующую субботу,  поздним вечером,  дядя и
тетка идут в гости. Она как-нибудь ухитрится остаться дома одна, тогда
можно  будет  бежать...  Договорившись  о  побеге,  Гума  отправился в
"Звездный маяк",  где заплатил за выпивку  для  всех  и  согласился  с
"доктором", что ларец красивей раковины. Золотой, разумеется.
     Стоял июнь,  месяц южного ветра и частых  бурь.  В  июне  Иеманжа
насылает южный ветер,  а он жесток. Пересекать залив в эту пору крайне
опасно и бури неистовей,  чем когда-либо.  Рыбацким лодкам и  парусным
шхунам в этот месяц приходится туго.  Даже большим пароходам Баиянской
компании угрожает опасность.
     Этой ночью  июньское небо застлано было тучами,  напрасно Иеманжа
приплыла взглянуть на луну.  Южный ветер бежал  по  остывшему,  сырому
прибрежью,  заставляя  людей  ежиться,  плотней  запахивать клеенчатые
плащи.  Гума еще засветло занял наблюдательный пост на углу улицы  Руя
Барбозы.  Руфино  был с ним,  и оба не сводили глаз с дома Ливии.  Они
видели,  как дядя с теткой запирали  лавку,  слышали,  как  в  комнате
хлопотали, видно, убирали со стола, потом старики вышли. Гума вздохнул
с облегчением:  ей удалось остаться дома.  Он следил за  стариками  до
самой  трамвайной  остановки:  тетка  улыбалась,  дядя читал газету...
Тогда Руфино отправился за Ливией.  Гума остался на углу. Когда Руфино
постучал, соседка звала Ливию:
     - Ты решила остаться, Ливия? Тогда иди к нам, поболтаем...
     Ливия увидела   Руфино,   шепотом   сказала   ему  что-то,  потом
обернулась к соседке:
     - Тетя забыла сумку... Прислала сказать, чтоб я принесла.
     Вошла в комнату,  взяла большую сумку и  зонт,  на  прощание  еще
сказала соседке:
     - Она ждет на трамвайной остановке. Возьму и зонтик, верно, дождь
будет.
     Соседка опустила глаза:
     - Ручаюсь, что зонтик она захватила... Да, будет дождь.
     И Ливия ушла.  Они пересекли площадь, спустились на подъемнике, и
перед глазами Ливии лег морской берег, а за ним море, новая ее родина.
Гума закутал ее в клеенчатый плащ, Руфино шел впереди, чтоб уберечь их
от  встречи  со  знакомыми,  а дождь уже падал,  мелкий и холодный.  У
причала Руфино распрощался.
     Стоял июнь,  месяц  южного  ветра,  когда  Ливия сменила город на
море.  "Смелый" двинулся против ветра и  шел,  накренившись,  багряный
свет  фонаря  освещал  ему  морскую дорогу.  Гума склонился над рулем.
Какой-то лодочник у  входа  в  гавань  пожелал  счастливого  плавания.
Первый раз в жизни Ливия ответила на морское приветствие:
     - Счастливого плавания...
     Южный ветер разметал ей волосы,  от моря, исходил какой-то новый,
дотоле  ей  не  ведомый,  запах,  и  в  груди  ее  поднялась  радость,
вылившаяся в песню. Ливия приветствовала океан самой прекрасной песней
из всех,  какие знала,  и так "Смелый"  пересек  фарватер  и  вошел  в
гавань, ибо прекрасные песни, что поют морячки, усмиряют ветер и море.
Ливия была счастлива,  а Гума так уж был счастлив, что впервые в жизни
не заметил надвигавшейся бури.  Ливия улеглась у его ног,  и волосы ее
развевались на ветру.  Песня Ливии постепенно  замерла.  Оба  молчали.
Теперь только южный ветер насвистывал свою песню смерти.

     Буря напала  внезапно,  как обычно случается в июне.  Южный ветер
яростно потряс парус "Смелого".  Свет фонаря освещал огромные  валы  у
рейда. За годы, проведенные на море, не раз приходилось Гуме сражаться
с  бурями.  Некоторые  оканчивались  трагически  для  многих  рыбаков,
лодочников  и  капитанов  шхун.  Раз ночью он один вышел в море,  чтоб
привести в гавань заблудший корабль,  буря так  свирепствовала  тогда,
что никто не осмелился...  И никогда Гума не знал страха.  Смерть была
его давняя знакомая,  он привык  к  ней,  привык  думать,  что  и  сам
когда-нибудь  очутится  на  дне  морском.  Сегодня  буря  обещала быть
сильной,  как никогда.  Огромные валы кидались друг на  друга,  словно
состязаясь  в  силе.  Однако  Гума  встречался  и не с такими бурями и
никогда не испытывал страха. Почему же сегодня ему так страшно, почему
он так боится, что ветер загасит фонарь? Первый раз в жизни сердце его
бьется учащенно от страха перед морем.  Ливия устала  от  напряженного
ожидания,  в  каком  жила весь этот день,  от опасений,  что все может
провалиться в последнюю минуту,  если дядя с теткой будут  настаивать,
чтоб  она  пошла с ними в гости,  и сейчас растян