от извинений подоспевшей служанки.
     -- Да, так я слушаю тебя, мой мальчик, -- повторила она, окинув быстрым
взглядом его лохмотья.
     --  Сеньора, я  рос без отца, а несколько дней назад Господь призвал  к
себе  мою бедную мамочку.  -- Он ткнул пальцем в траурную повязку  на рукаве
своего  пиджака (повязку  смастерили  из  ленты с новой шляпы  Кота, --  тот
взбесился  от  злости,  обнаружив это).  --  Больше  у меня никого  в  целом
свете... Я --  калека, много  работать не могу,  уже  два дня у меня  во рту
крошки не было, и ночевать мне негде...
     Казалось, он вот-вот расплачется. Дама была явно тронута его словами:
     -- Ты сказал -- "калека"?
     Он  выставил  больную  ногу,  потом  прошелся  перед  хозяйкой,  хромая
сильнее, чем обычно. Та смотрела на него с состраданием.
     -- А отчего умерла твоя мама?
     --  Толком  не  знаю...  Прицепилась  к  ней  какая-то  зараза,  не  то
лихорадка, не  то горячка, за пять дней  свела ее в могилу. И остался я один
на всем  белом  свете. Если б еще можно было работу найти...  Но кто ж  меня
возьмет, хромого? Разве только  к каким-нибудь  добрым  людям...  Я могу  за
покупками ходить, по дому помогать... Возьмите меня, а?
     И, думая, что она колеблется, бесстыдно добавил плачущим голосом:
     -- Конечно, можно пойти воровать, связаться с какой-нибудь шайкой вроде
"капитанов песка", вы слыхали, наверно? Да не по нутру мне это,  я свой хлеб
честно хочу  зарабатывать. Но тяжелой работы не выдержу. Пожалейте, сеньора,
бедного голодного сироту...
     Но хозяйка и не  думала  колебаться. Она молчала потому, что вспоминала
своего сына,  который был  сверстником этого оборвыша,  -- его смерть навеки
изгнала  радость  из их  дома.  Муж  мог  по  крайней мере  отвлечься  своей
коллекцией произведений искусства, а она жила  только воспоминаниями о сыне,
покинувшем их так  скоро. Вот  потому она  и глядела на Безногого  ласково и
голос  ее звучал так нежно. В нем появились даже  какие-то радостные  нотки,
безмерно удивившие служанку.
     -- Войди, мой мальчик.  Я  подумаю, как  тебе  помочь. --  Она опустила
тонкую руку (на пальце блеснул крупный брильянт) на грязную голову Безногого
и  повернулась к служанке: --  Мария, приготовьте ему комнату  над  гаражом.
Отведите его в ванную, дайте халат Раула и покормите.
     -- Слушаю, дона Эстер. Обед потом прикажете подавать?
     -- Потом. Сначала займитесь этим мальчиком. Бедняжка два дня  ничего не
ел.
     Безногий молчал, размазывая ладонью по лицу притворные слезы.
     -- Не плачь, -- промолвила дона Эстер, погладив его по щеке.
     -- Дай вам Бог, сеньора... Вы такая добрая...
     После  этого она спросила, как его зовут,  и Безногий  назвался  первым
пришедшим в голову именем:
     -- Аугусто.
     Он  мысленно повторял  это  имя,  стараясь  накрепко затвердить  его, и
потому не видел, какое впечатление произвело оно на хозяйку.
     -- Тебя тоже зовут Аугусто?.. -- шептала  она,  потом  повторила  уже в
полный голос: -- Боже мой, Аугусто... Аугусто,  -- и Безногий, подняв глаза,
увидел ее преображенное волнением лицо. -- Это имя  носил мой сын. Он  умер,
когда был таким, как ты... Ну, входи же, умойся, и тебе дадут поесть.
     Растроганная дона  Эстер пошла за  ним  следом и смотрела, как служанка
проводила мальчика в ванную, дала  ему халат, а сама поднялась в комнату над
гаражом (шофер уволился, и она пустовала), чтобы все приготовить. Дона Эстер
подошла к Безногому, остановившемуся на пороге ванной.
     --  Свою одежду можешь  выбросить.  Мария подберет  тебе  что-нибудь из
вещей моего Аугусто.
     Она ушла, а Безногий смотрел ей вслед и злился то  ли на нее,  то ли на
себя...
     Дона  Эстер  сидела  у  своего  туалетного столика,  невидящими глазами
уставившись в  зеркало.  У нее  было такое  выражение,  будто она следит  за
плывущими по небу облаками. Но она ни за  чем не следила и ничего не видела.
Перед  глазами  у нее стоял одетый  в матросский костюмчик сын  --  ровесник
Безногого. Она вспоминала,  как носился он по двору того  дома, где они жили
раньше и откуда уехали сразу после его  смерти. Он всегда был такой веселый,
такой  неугомонный,  такой непоседа!..  Когда же  ему надоедало  гоняться за
кошкой,  качаться  на  качелях,  до  сумерек  играть  во дворе в  футбол, он
прибегал к ней, обнимал за шею, целовал или  садился у ее ног, листая книжки
с картинками,  по которым учился читать  и писать. Дона Эстер с мужем, чтобы
не разлучаться  с  сыном надолго, решили дать  ему  домашнее образование. Но
однажды  (глаза  ее  наполнились слезами)  он заболел  лихорадкой,  а  потом
маленький  гроб  вынесли  за ворота,  и она смотрела ему вслед  испуганно  и
удивленно, все  не  решаясь  поверить,  что  сын ее  умер.  Его  увеличенная
фотография  висит у нее  в  комнате, но  шторка отодвигается редко:  к  чему
растравлять рану? Одежда его сложена  в чемодан, с  самого д