ршины небес в колеснице достигла.
       К сыну с неба слетел Анхиза-родителя образ
       И в сновиденье к нему обратился с такими словами:
       “Сын мой, ты был при жизни моей мне жизни дороже!
725 Сын мой, по всей земле судьбой Илиона гонимый!
       Послан к тебе Юпитером я, корабли от пожара
       Спасшим, ибо теперь преисполнен он жалости к тевкрам.
       Мудрым советам, Эней, престарелого Навта последуй:
       Должен отборных мужей, отважных сердцем и юных,
730 Ты в Италию взять. С народом суровым и диким
       В Лации долго тебе воевать придется. Но прежде
       В царство Дита сойди, спустись в глубины Аверна,
       Сын мой, и там меня отыщи: не во мраке унылом
       Тартара я обитаю теперь, но средь праведных сонмов
735 В светлом Элизии. Путь пред тобою откроет Сивилла
       Кровью черных овец, обильно пролитой в жертву.
       Там узришь ты свой род и город, что дан тебе будет.
       Сын мой, прощай: росистая ночь полпути пролетела,
       Веет уже на меня коней восхода дыханье".
740 Так он сказал, и как легкий дымок, растаял в эфире.
       Вслед ему молвил Эней: “От кого ты бежишь? И куда ты
       Так поспешаешь? Ужель даже сына обнять ты не вправе?”
       Так он сказал и огонь оживил, под золою уснувший,
       Жертвенной полбой алтарь пергамского лара осыпал
745 И перед Вестой седой воскурил благовонья обильно.

                Спутников тотчас созвав, пригласив всех прежде Акеста,
       О наставленьях отца, о Юпитера воле поведал
       Им Эней и о том, что решил он в душе непреложно.
       С ним согласился Акест, и вот без долгих советов
750 Женщин в списки они заносят и всех, кто желает
       В городе жить, кому не нужна великая слава.
       Прочие – в малом числе, но воинственной доблести полны, –
       Чинят скамьи для гребцов, обгорелые доски меняют,
       Новые весла несут и ладят новые снасти.
755 Сам Эней между тем обводит плугом границу
       Города, гражданам всем назначает по жребью жилища.
       Здесь Илиону стоять, здесь Трое быть повелел он!
       Новому царству Акест дает законы, ликуя.
       Был заложен и храм Идалийской Венеры на высях
760 Эрикса, близ облаков; окружил могилу Анхиза
       Рощей священной Эней и жреца приставил к святыне.

                Девять дней народ пировал, алтари отягчая
       Жертвами. Бурных валов не вздымали свежие ветры,
       Австр один лишь крепчал, корабли призывая в просторы.
765 Горестный плач поднялся по всему побережью залива,
       Тевкры и день и ночь разомкнуть не могут объятья.
       Даже и жены, и те, кому казался ужасен
       Моря вид, кто не мог выносить больше прихотей бога,
       Жаждут отплыть и терпеть скитаний тяготы снова.
770 Плача, добрый Эней утешает их ласковой речью
       И поручает друзей Акесту, родному по крови.
       В жертву Эриксу трех тельцов заклать повелел он,
       В жертву Бурям – овцу,– и отчалил в должном порядке.
       Сам вдали на носу, листвой оливы увенчан,
775 С чашей в руках он стоял и бросал в соленые волны
       Части закланных жертв и творил вином возлиянье.
       Ветер попутный догнал корабли, с кормы налетевши,
       Взрыли влагу гребцы, ударяя веслами дружно.

               В небе Венера меж тем, терзаема тяжкой тревогой,
780 Сетуя горько, с такой обратилась речью к Нептуну:
       "Гневом Юнона своим и яростью неутолимой
       Ныне меня, о Нептун, снизойти до мольбы заставляет.
       Ни благочестье ее не смягчило, ни долгие сроки,
       Рок ее не смирит и не сломит Юпитера воля.
785 Мало ей было отнять у фригийского племени город,
       Сгубленный злобой ее и сквозь все прошедший мученья,–
       Праху троянцев она не дает покоя и гонит
       Тех, кто еще уцелел. Пусть припомнит сама свою ярость!
       Сам ты свидетель тому, как недавно в водах Ливийских
790 Страшную смуту она подняла, понапрасну смешала
       Море и небо, призвав на помощь Эоловы бури,
       В царство вторгшись твое.
       Ныне она, подстрекнув коварно женщин троянских,
       Флот злодейски сожгла, и Эней, корабли потерявший,
795 Спутников был принужден на неведомых землях оставить.
       Тем же, кто с ним отплыл,– я молю,– даруй безопасный
       Путь по волнам, пусть достигнут они Лаврентского Тибра,
       Если дозволено то, что прошу я, и Парки дадут им
       Город в этих местах". И