| |
же боль приходилось терпеть
И царице богов,
Когда в разных обличьях на землю сходил
Родитель богов, повелитель небес.
То сверкал белизной лебединых крыл,
То в Сидон приходил круторогим быком,
То струился дождем золотым из туч.
С небосвода светят Леды сыны,
Восседает на отчем Олимпе Вакх,
Взял в жены Гебу бог Геркулес,
И не страшен ему Юноны гнев;
Но мудро она подавила боль,
Победила мужа смиреньем своим,
И знает она, что теперь не уйдет
Громовержец с эфирного ложа ее,
Не пленится красою смертной жены,
Не покинет опять высокий чертог.
И ты, Юнона земная, ты
Сестра и супруга Августа, боль
Укроти свою.
Октавия
Скорей соединятся звезды с волнами,
Огонь с водой и с небом - Тартар сумрачный,
С росистой тьмой ночною - благодатный свет,
Чем с нечестивым нравом мужа злобного
Смирится дух мой; брата не забыла я!
О, если бы на голову проклятую
Тирана царь богов обрушил молнию,
Которой часто землю потрясает он,
Пугая нам сердца грозовым пламенем
И знаменьями новыми. Мы видели
Комету, гривой огненной блиставшую,
Там, где Воот повозкой правит медленной,
Где вечной ночи холод и где блещет Ковш.
Все осквернил тиран своим дыханием
Вплоть до эфира; и сулят созвездия
Беду народам всем, подвластным деспоту.
Не столь ужасен был Тифон, которого
Юпитеру на горе родила Земля.
Теперь и смертным и богам чума грозит:
Богов из храмов дерзко изгоняет враг,
А граждан - из отчизны. Брата он убил -
И видит свет! Кровь пролил материнскую -
И жизнь его не прервалась зловредная!
Отец-всевышний! Для чего напрасно ты
Рукой непобедимой мечешь молнии -
И до сих пор не поразил преступника?
О, если б за злодейства поплатился он,
Нерон поддельный, выродок Домиция,
Тот, кто ярмом позорным угнетает мир,
Пороками пятная имя Августа!
Кормилица
Да, я согласна: недостоин он тебя,
Но року не противься, и с судьбой смирись,
И гнев твой ярый укроти, питомица;
Быть может, существует бог карающий,
И день для нас еще наступит радостный.
Октавия
Уж с давних пор всевышних тяжкий гнев навис
Над нашим домом; и Венера первая
Терзала мать мою любовным бешенством:
Замужняя в безбожный брак вступила вновь,
Забыв о нас, о муже и о совести.
С распущенными волосами, грозная
Эриния, вся змеями увитая,
Явилась мстительницей к ложу адскому
И кровью погасила факел дерзостный,
Подвигнув дух разгневанного цезаря
На страшное убийство. Так погибла ты,
О мать моя! Меня на горе вечное
Ты обрекла и к теням увлекла вослед
И сына, и супруга, жалкий род предав.
Кормилица
Дочерний плач не начинай ты сызнова
И не тревожь, стеная, маны матери,
|
|
