| |
его слова тут прозвучали царям:
"Чистою кровью твоей и смелой душою клянуся,
Тенью твоею клянуся - святы они для меня, -
Кару Тарквиния род понесет: изгоним злодеев!
Нечего больше скрывать смелый замысел мой!"
Слышит обет, и дрогнули очи потухшие жертвы.
Будто кивнув головой, их одобряет она.
Вот на сожженье несут жену с душою мужчины,
Вслед за собою несет слезы и гнев на царей.
Рана открыта ее. Крик Брута римлян сзывает,
Подлое дело царя все он народу открыл.
Изгнан Тарквиний, и вот берет власть ежегодную консул.
День тот для власти царей был роковым навсегда.
Перевод С.П. Кондратьева
1 Февраля; за шесть дней до Календ (1 числа) марта - 24 февраля.
2 Город к югу от Рима, столица рутулов.
3 Сын Тарквиния Гордого, - последнего, седьмого царя Рима.
ПЕЧАЛЬНЫЕ ЭЛЕГИИ (Tristia)
I, 3 [ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ В РИМЕ]
Чуть лишь представится мне картина печальная ночи -
В Риме последняя ночь это была для меня,
Вспомню ли время, когда дорогого я столько покинул,
Даже сейчас у меня катится капля из глаз.
5 Был уже близок рассвет. В наступающий день из пределов
Милой Авсонии мне Цезарь уйти повелел.
Не было времени в путь снарядиться, расстроился ум мой,
В долгих отсрочках совсем оцепенела душа,
Ни провожатых собрать, ни рабов, ни одежды для ссылки,
10 Ни даже средств для пути сил не хватало во мне,
Весь онемел я, точь-в-точь как сраженный перунами бога;
Жив он, а жизни в себе больше не чувствует сам.
Все же, когда прогнала помрачение духа такое
Скорбь и когда, наконец, чувства окрепли мои,
15 Перед уходом к друзьям опечаленным я обращаюсь:
Их из толпы налицо были один да другой.
Крепко меня обнимала супруга, мы плакали оба,
Ливнем лились по щекам слезы безвинной жены.
Дочь в отдаленном краю находилась, в пределах ливийских,
20 И о несчастье моем весть не могла получить.
Всюду, куда ни взгляни, раздавались рыданья и стоны:
Вид все имело кругом шумных внутри похорон,
На погребенье моем плачут жены, мужья, даже дети,
В доме любой уголок горя исполнен и слез.
25 Если великий пример для ничтожных подходит событий,
Вид точно тот же могло взятие Трои иметь.
Псов уже лай замолкал, голоса затихали людские,
Бегом упряжки ночной правила в небе луна.
Взгляд на нее устремив и потом бросив взгляд
в Капитолий -
30 Нашему дому в беде этот сосед не помог, -
Я говорю: "Божества, живущие в ближних жилищах!
Храмы, которых моим больше не видеть глазам!
Боги высокого града Квирина {1} (покинуть обязан
Вас навсегда я), навек шлю вам прощальный привет!
35 Правда, хвататься за щит опоздал я, уж будучи ранен:
От неприязни молю ссылку очистить мою
И об ошибке моей сказать небесному мужу {2},
Чтобы в вину не вменял он преступление мне.
То, что знаете вы, пусть знает также каратель:
40 Умилосердится бог - с горем расстанусь и я".
Так умолял я богов, еще больше молила супруга
И прерывала слова звуком рыданий своих.
Волосы вот уж она распустив, перед Ларами пала
Наземь, трепещущим ртом тронув угасший очаг.
45 Много за мужа сказала она враждебным Пенатам,
Горько оплакав его: не было силы в словах!
Ночь подходила к концу, не давая дальнейшей отсрочки;
Круто дала поворот в небе Медведицы ось.
Что было делать? Я с родиной связан был нежной любовью:
50 Строгий приказ мне давал эту последнюю ночь.
Ах! Сколько раз говорил я иным провожавшим: "Что
гонишь?
Вспомни, куда ты спешишь! Вспомни, откуда идешь!"
Ах! Сколько раз сам себя я обманывал, будто другой час
Лучше подходит к тому, чтобы отправиться в путь!
55 Трижды ступал на порог, был трижды оторван, и шаг мой.
Вдруг замедлялся: душа мне н
|
|
