что достойна вас одной,
     Увы! я был недолго обитатель.
     Но если прочно я держался там,
     Тогда любовь к себе самой внушать
     Вам зеркало едва ль имело право.
     Удел Нарцисса уготовлен вам,
     Хоть нет на свете трав, достойных стать
     Цветку неповторимому оправой.


     XLVI

     И золото, и жемчуг, и лилеи,
     И розы - все, что вам весна дала
     И что к зиме увянет без тепла, v
     Мне грудь язвит жестоких терний злее.
     И все ущербней дни, все тяжелее,
     Не может быть, чтоб долго боль жила,
     Однако главный бич мой - зеркала,
     Которые для вас всего милее.
     Амура их убийственная гладь
     Молчанью обрекла, хотя, бывало,
     Вы соглашались обо мне внимать
     Их преисподняя отшлифовала,
     И Лета им дала свою печать:
     Отсюда - моего конца начало


     XLVII

     Я чувствовал - оправданна тревога,
     Вдали от вас не властен жизнь вдохнуть
     Никто в мою хладеющую грудь,
     Однако жажда жизни в нас от Бога, -
     И я желанье отпустил немного,
     Направя на полузабытый путь,
     А ныне вновь кричу ему: "Забудь!"
     И - дерг поводья: "Вот твоя дорога!"
     Я знал, что оживу при виде вас,
     Которую увижу вновь не скоро,
     Боясь, что ваши очи оскорблю.
     Отсрочку получив на этот раз,
     Боюсь, недолго проживу, коль скоро
     Желанью видеть вас не уступлю.


     XLVIII

     Огню огонь предела не положит,
     Не сякнут от дождя глубины вод,
     Но сходным сходное всегда живет,
     И чуждым чуждое питаться может.
     А ты, Амур, чья власть сердца тревожит,
     Вещей привычный нарушаешь ход,
     И чем сильней к любимым нас влечет,
     Тем большее бессилье душу гложет.
     Как жителей окрестных деревень
     Струей в верховьях оглушает Нил,
     Как солнца не выдерживают взоры,
     Так и с душою несогласный пыл,
     Должно быть, убывает что ни день:
     Горячему коню - помехой шпоры.


     XLIX

     По мере сил тебя предостеречь
     Старался я от лжи высокопарной,
     Я славу дал тебе, неблагодарный,
     И сам теперь готов тебя отсечь.
     Когда мне нужно из тебя извлечь
     Мольбу к любимой, ты молчишь, коварный,
     А если не молчишь, язык бездарный,
     То, как во сне, твоя бессвязна речь.
     И вы, мои мучители ночные,
     Ну где ж вы, слезы? Нет чтобы излиться
     Перед любимой, жалость пробудив.
     И с вами, вздохи, не хочу мириться,
     Затем что вы пред нею - как немые.
     Лишь облик мой всегда красноречив.


     LI

     Когда б моим я солнцем был пригрет -
     Как Фессалия видела в смуще