ду тем уж время приближалось,
     Когда она могла б внимать сердечно
     Моим словам о нежности, что длится.
     В ее святых речах сквозила б жалость...
     Но стали бы тогда у нас, конечно,
     Совсем иными волосы и лица...


     CCCXVIII

     Когда судьба растенье сотрясла,
     Как буря или как удар металла,
     И обнажились корни догола,
     И гордая листва на землю пала,
     Другое Каллиопа избрала
     С Эвтерпой - то, что мне потом предстало,
     Опутав сердце; так вокруг ствола
     Змеится плющ. Все началось сначала.
     Красавец лавр, где, полные огня,
     Мои гнездились прежде воздыханья,
     Не шевельнув ни веточки в ответ,
     Оставил корни в сердце у меня,
     И есть кому сквозь горькие рыданья
     Взывать, но отклика все нет и нет


     CCCXIX

     Промчались дни мои быстрее лани,
     И если счастье улыбалось им,
     Оно мгновенно превращалось в дым.
     О сладостная боль воспоминаний!
     О мир превратный! Знать бы мне заране,
     Что слеп, кто верит чаяньям слепым!
     Она лежит под сводом гробовым,
     И между ней и прахом стерлись грани.
     Но высшая краса вознесена
     На небеса, и этой неземною
     Красой, как прежде, жизнь моя полна,
     И трепетная дума сединою
     Мое чело венчает: где она?
     Какой предстанет завтра предо мною?


     CCCXX

     Как встарь, зефир над нежными холмами;
     Да, вот они, где дивный свет явился
     Очам моим, что небу полюбился,
     Смяв пыл и радость горем и слезами.
     Тщета надежд с безумными мечтами!
     Меж сирых трав источник помутился,
     И пусто гнездышко. Я с ним сроднился,
     Здесь жив, здесь лечь и бренными костями
     Да изойдут и сладкие рыданья,
     Не жгут и очи сердца прах остылый,
     И отдых обретут мои страданья.
     Владыка мой был щедр нещадной силой:
     Лицом к лицу с огнем - я знал пыланья!
     Оплакиваю ныне пепел милый.


     CCCXXI

     Тут не гнездо ли Феникса живого?
     Здесь перья злато-рдяные слагала
     И под крылом мне сердце согревала
     Та, что поныне внемлет вздох и слово.
     Здесь и страданья сладкого основа:
     Где то лицо, что, все светясь, вставало,
     Жизнь, радость, пыл и мощь в меня вливало?
     Была - одна, едина - в небе снова.
     Покинут, одиноко изнываю
     И все сюда влачусь, исполнен боли,
     Твои святыни чту и воспеваю;
     Холмы все вижу в полуночном доле
     И твой последний взлет к иному краю
     3дecь, где твой взор дарил рассвет юдоли.


     CCCXXII

     Нет, не читать без судорог ума,
     Без дрожи чувств,