сь к любви благоволенья,
     Все просит в этой стороне меня
     Хранить любовь залогом утешенья.
     Но ты, душа в обители спасенья,
     Скажи мне в память рокового дня,
     Что мир достоин моего презренья.


     CCLXXXI

     Как часто от людей себя скрываю -
     Не от себя ль? - в своей пустыне милой
     И слезы на траву, на грудь роняю,
     Колебля воздух жалобой унылой!
     Как часто я один мечту питаю,
     Уйдя и в глушь, и в тень, и в мрак застылый,
     Ее, любовь мою, ищу и чаю,
     Зову от властной смерти всею силой!
     То - нимфа ли, богиня ли иная -
     Из ясной Сорги выходя, белеет
     И у воды садится, отдыхая;
     То, вижу, между сочных трав светлеет,
     Цветы сбирая, как жена живая,
     И не скрывает, что меня жалеет.


     CCLXXXII

     Ты смотришь на меня из темноты
     Моих ночей, придя из дальней дали:
     Твои глаза еще прекрасней стали,
     Не исказила смерть твои черты.
     Как счастлив я, что скрашиваешь ты
     Мой долгий век, исполненный печали!
     Кого я вижу рядом? Не тебя ли,
     В сиянии нетленной красоты
     Там, где когда-то песни были данью
     Моей любви, где плачу я, скорбя,
     Отчаянья на грани, нет - за гранью?
     Но ты приходишь - и конец страданью:
     Я различаю по шагам тебя,
     По звуку речи, лику, одеянью.


     CCLXXXIII

     Ты красок лик невиданный лишила,
     Ты погасила, Смерть, прекрасный взгляд,
     И опустел прекраснейший наряд,
     Где благородная душа гостила.
     Исчезло все, что мне отрадно было,
     Уста сладкоречивые молчат,
     И взор мой больше ничему не рад,
     И слуху моему ничто не мило.
     Но, к счастью, утешенье вновь и вновь
     Приносит мне владычица моя -
     В другие утешенья я не верю.
     И если б свет и речь Мадонны я
     Мог воссоздать, внушил бы я любовь
     Не то что человеку - даже зверю.


     CCLXXXIV

     Столь краток миг, и дума столь быстра,
     Которые почиющую в Боге
     Являют мне, что боль сильней подмоги;
     Но счастлив я - судьба ко мне добра.
     Амур, все тот же деспот, что вчера,
     Дрожит, застав Мадонну на пороге
     Моей души: чертыее не строги,
     И роковою негой речь щедра.
     Величественной госпожой, живая,
     Она вступает в сердце - и тогда
     Оно светлеет, вновь открыто свету.
     И ослепленная душа, вздыхая,
     Ликует: "О великий час, когда
     Твой взор открыл пред ней дорогу эту!"


     CCLXXXV

     Не слышал сын от матери родной,
     Ни муж любимый от супруги нежной
     С такой заботой, зоркой и прилежной,
     Преподанных советов: злой виной
     Не омрачать судьбы своей земной -
     Какие, малодушный и мятежный,
     Приемлю я от той, что, в белоснежный
     Одета свет, витает надо мной.
     В двойном облич