Бесславной угрожают мне кончиной,
     Со временем отнюдь добрей не став.
     При появленье и при смерти трав,
     И ясным днем, и под луной пустынной
     Я плачу. Жребий мой тому причиной,
     Мадонна и Амур. Иль я не прав?
     Но я отчаиваться не намерен,
     Я знаю малой капли образец,
     Точившей мрамор и гранит усердьем.
     Слезой, мольбой, любовью, я уверен,
     Любое можно тронуть из сердец,
     Покончив навсегда с жестокосердьем.


     CCLXVI

     Синьор, я вечно думаю о Вас,
     И к Вам летит мое любое слово;
     Моя судьба (о, как она сурова!)
     Влечет меня и кружит каждый час.
     И жар любви все так же не угас -
     Я жду давно конца пути земного,
     Два светоча я призываю снова,
     Как призывал их прежде много раз.
     Мой господин, моя благая Донна,
     Свободы мне на свете больше нет,
     Собою сам навеки я наказан:
     Зеленый Лавр - и гордая Колонна, -
     К одной прикован я пятнадцать лет,
     К другому - восемнадцать лет привязан.


     CCLXVH

     Увы, прекрасный лик! Сладчайший взгляд!
     Пленительность осанки горделивой!
     Слова, что ум, и дикий, и кичливый,
     Смиряя, мощным жалкого творят!
     Увы и нежный смех! Пускай пронзят
     Его струи - была бы смерть счастливой!
     Дух царственный, не в поздний век и лживый
     Ты властвовал бы, высоко подъят.
     Пылать мне вами и дышать мне вами:
     Весь был я ваш; и ныне, вас лишенный,
     Любую боль я б ощутил едва.
     Вы полнили надеждой и мечтами
     Разлуки час с красой одушевленной:
     Но ветер уносил ее слова.


     CCLXIX

     Повержен Лавр зеленый.
     Столп мой стройный
     Обрушился. Дух обнищал и сир.
     Чем он владел, вернуть не может мир
     От Индии до Мавра. В полдень знойный
     Где тень найду, скиталец беспокойный?
     Отраду где? Где сердца гордый мир?
     Все смерть взяла. Ни злато, ни сапфир,
     Ни царский трон - мздой не были б достойной
     За дар двойной былого. Рок постиг!
     Что делать мне? Повить чело кручиной -
     И так нести тягчайшее из иг.
     Прекрасна жизнь - на вид. Но день единый, -
     Что долгих лет усильем ты воздвиг, -
     Вдруг по ветру развеет паутиной.


     CCLXXI

     Горящий узел, двадцать один год
     За часом час меня сжимавший яро,
     Рассекла смерть, - не знал я злей удара;
     Но человек с печали не умрет.
     Опять Амур мне воли не дает:
     Другой силок в траве - и, сердцу кара,
     Вновь искра разожгла огонь пожара
     Так, что с трудом сыскал бы я исход.
     Не помоги мне опытностью сила
     Бывалых бед, сгорел бы я, сраженный,
     Мгновенно вспыхнув, словно сук сухой.
     Вторично смерть меня