ище в грязи, а грязь бездонна.
     И пишущую руку так нежданно
     Балует - и права; ей заслужу я:
     Амур то видит, знаю я - и Донна.


     CCLX

     Мне взор предстал далекою весною
     Прекрасный - два Амуровых гнезда,
     Глаза, что сердце чистой глубиною
     Пленили, - о счастливая звезда!
     Любимую нигде и никогда
     Затмить не сможет ни одна собою,
     Ни даже та, из-за кого беда
     Смертельная обрушилась на Трою,
     Ни римлянка, что над собой занесть
     Решилась в гневе благородном сталь,
     Ни Поликсена и ни Ипсипила.
     Она прекрасней всех - Природы честь,
     Моя отрада; только очень жаль,
     Что мир на миг и поздно посетила.


     CCLXI

     Той, что мечтает восхищать сердца
     И жаждет мудростью себя прославить
     И мягкостью, хочу в пример поставить
     Любовь мою - нет лучше образца.
     Как жить достойно, как любить Творца, -
     Не подражая ей, нельзя представить,
     Нельзя себя на правый путь наставить,
     Нельзя его держаться до конца.
     Возможно говор перенять, звучащий
     Столь нежно, и молчанье, и движенья.
     Имея идеал перед собой.
     И только красоте ее слепящей
     Не научиться, ибо от рожденья
     Она дана иль не дана сульбой.


     ССLХII

     - Жизнь - это счастье, а утратить честь
     - Мне кажется, не столь большое горе.
     - Нет! Если честь несвойственна синьоре,
     То в ней ничто нельзя за благо счесть.
     Она мертва - пусть даже пламя есть
     В ее измученном и скорбном взоре.
     Дорога жизни в тягостном позоре
     Страшней, чем смерть и чем любая месть.
     Лукрецию бы я не осуждала,
     Когда б она без помощи кинжала
     В великой скорби казнь свою нашла. -
     Подобных философий очень много,
     Все низменны, и лишь одна дорога
     Уводит нас от горечи и зла.


     CCLXIII

     Высокая награда, древо чести,
     Отличие поэтов и царей,
     Как много горьких и счастливых дней
     Ты для меня соединила вместе!
     Ты госпожа - и честь на первом месте
     Поставила, и что любовный клей
     Тебе, когда защитою твоей
     Пребудет разум, неподвластный лести?
     Не в благородство крови веришь ты,
     Ничтожна для тебя его цена,
     Как золота, рубинов и жемчужин.
     Что до твоей высокой красоты,
     Она тебе была бы неважна,
     Но чистоте убор прекрасный нужен.


                       СОНЕТЫ НА СМЕРТЬ МАДОННЫ ЛАУРЫ

     CCLXV

     Безжалостное сердце, дикий нрав
     Под нежной, кроткой, ангельской личиной