адьей не бороздили море,
     Хотя о них шумят со всех сторон.
     Мне встретилась потом их колесница.
     Стыдливая Лаура, ангел тихий,
     Чудесно пела, сидя в стороне.
     Не всякому подобное приснится.
     Кто б их ни вез - Автомедонт иль Тифий, -
     Завиднее удел не ведом мне.


     CCXXVI

     Единственный на крыше воробей
     Не сиротлив, как я: одна отрада -
     Прекрасные черты - была для взгляда,
     Других не признающего лучей.
     Все время плачу - счастья нет полней,
     Мне смех - мученье, яства - горше яда,
     Сиянье солнца - тусклая лампада,
     На смятом ложе не сомкнуть очей.
     Недаром люди говорят, что Лете
     Сродни теченье сна, ведь он, предатель,
     Несет сердцам покой небытия.
     О край благой, счастливей нет на свете,
     Чем ты, моей отрады обладатель,
     Которую оплакиваю я!


     CCXXYII

     Как распускает вьющиеся косы
     Летучий ветерок за прядью прядь
     И реет в них, стараясь вновь собрать
     И заплести их жгут светловолосый,
     Я вижу ясно, и в глаза мне осы
     Любовные впиваются опять,
     И я мое сокровище искать
     Бреду в слезах, обильных, словно росы.
     То рядом цель, то снова далека,
     То пламень мой, то мир перед очами.
     Я падаю. Дорога нелегка.
     Счастливый воздух, светлыми лучами
     Пронизанный, бегучая река,
     Зачем не поменялись мы путями?


     CCXXVIII

     Амур десницей грудь мою рассек
     И сердце обнажил и в это лоно
     Лавр посадил с листвою столь зеленой,
     Что цвет смарагда перед ним поблек.
     Его омыл сладчайших слез поток,
     Он из земли, страданьем разрыхленной,
     Превыше всех дерев вознесся кроной,
     И к небу аромат его востек.
     Растенья благороднейшего корни
     С тех пор ношу я в сердце неизменно -
     Добро и славу, честь и красоту,
     И целомудрие в одежде горней -
     И, перед лавром преклоня колена,
     Его с молитвой чистой свято чту.


     CCXXIX

     Я пел, теперь я плачу, но едва ли
     Так сладостны бывали песни мне.
     Я обращен всем сердцем к вышине
     И дорожу источником печали.
     Превратности терпенье воспитали -
     И с униженьем, с гневом наравне
     Приемлю милость, и моей броне
     Презренье не опасней острой стали.
     И пусть ведут обычную игру
     Амур и Госпожа и Рок со мною, -
     Я буду счастлив мыслями о ней.
     Останусь жить, исчахну иль умру -
     Блаженней нет удела под луною:
     Так сладок корень горечи моей.


     CCXXX

     Я прежде плакал, а теперь пою.
     Мое живое кроткое светило
     От глаз моих лица не отвратило:
     Амур явил мне доброту свою.
     Уж я давно ре