Вам сердце предлагал, но вы к нему
     Не снизошли, гордыне потакая.
     О нем мечтает, может быть, другая,
     Однако тщетно, не бывать тому:
     Я не хозяин сердцу своему,
     Отринутое вами отвергая.
     Когда оно, отторгнутое мной,
     Чужое вам, не может быть одно,
     Равно как предпочесть другие двери,
     Утратит путь естественный оно,
     Мне кажется, и этому виной
     Мы будем оба - правда, в разной мере.


     XXIV

     Когда бы мне листвою горделивой,
     Которая для молний под запретом,
     Днесь был венец дарован, как поэтам,
     Увенчанным хвалою справедливой,
     Богинь почтил бы верностью счастливой
     Я сам, хоть грешный век враждебен в этом,
     Но мой недуг перечит всем заветам,
     Запечатленным первою оливой;
     Не столь горюч песок в пустыне знойной,
     Небесными расплавленный лучами,
     Как я в моей печали недостойной:
     Утрат моих не скрою перед вами:
     Ищите влаги более спокойной,
     Чем слезный ток, отравленный очами.


     XXV

     Амур скорбел - и ничего другого
     Не оставалось мне, как плакать с ним,
     Когда, найдя, что он невыносим,
     Вы отвернулись от него сурово.
     Но вот я вижу вашу душу снова
     На истинном пути, так воздадим
     Хвалу Тому, кто внял мольбам моим,
     Кто слышит наше праведное слово.
     И если, как нарочно, там и тут
     Вершины или пропасти опять
     Топтаться вынуждают вас на месте,
     То лишь затем, чтоб вы могли понять,
     Не отступая, сколь тернист и крут
     Подъем, ведущий смертных к высшей чести.


     XXVI

     Я счастлив больше, чем гребцы челна
     Разбитого: их шторм загнал на реи -
     И вдруг земля, все ближе, все яснее,
     И под ногами наконец она;
     И узник, если вдруг заменена
     Свободой петля скользкая на шее,
     Не больше рад: что быть могло глупее,
     Чем с повелителем моим война!
     И вы, певцы красавиц несравненных,
     Гордитесь тем, кто вновь стихом своим
     Любовь почтил, - ведь в царствии блаженных
     Один раскаявшийся больше чтим,
     Чем девяносто девять совершенных,
     Быть может, здесь пренебрегавших им.


     XXVII

     Благой король, на чьем челе корона
     Наследная, готов громить врага
     И обломать поганые рога
     Безжалостным сатрапам Вавилона.
     И с нетерпеньем ждет родное лоно,
     Что Божий самый ревностный слуга
     На тибрские вернется берега,
     Не претерпевши на пути урона.
     Не бойся, что тебе готовят ков:
     Твой нежный агнец истребит волков -
     Пусть каждый хищ