Но и она, сколь грозно ни гляди,
     Надежды не убьет в моей груди,
     Предела нежным вздохам не положит.


     СLХХП

     О Зависть, о коварное начало,
     Как ты вошла, какой нашла ты путь
     В прекрасную доверчивую грудь?
     Как ловко ты в нее вонзила жало!
     Ты чересчур счастливым показала
     Меня любимой, и, тебя не будь,
     Расположенье мог бы я вернуть
     Той, что вчера мольбы не отвергала.
     Пусть плачущего ей отраден вид,
     Пускай она, когда я счастлив, плачет,
     Она любви моей не охладит.
     Пускай она намеренья не прячет
     Убить меня, Амур мне говорит,
     Что это ничего еще не значит.


     CLXXIII

     На солнца чудотворных глаз взираю,
     Где тот, кем жив и кем слеза точится;
     Душа от сердца ищет отлепиться,
     Дабы припасть к сему земному раю;
     Но сласть и желчь тому присущи краю,
     И нить судьбы там паутинкой мнится;
     Амуру жалуясь, душа казнится -
     Узды крутой избегнуть, мол, не чаю.
     Так в крайностях плутая изначально,
     Вся - мертвый лед и жаркое пыланье,
     Живет она, то низменна, то горня.
     Воспряв на миг, сто раз вздохнет печально,
     Но чаще - пребывает в покаянье:
     Таков был плод от такового корня.


     CLXXIV

     Жестокая звезда - недобрый знак -
     Отражена была в моей купели,
     В жестокой я качался колыбели,
     В жестоком мире сделал первый шаг,
     И рок жестокой даме лук напряг -
     И взор ее обрадовался цели,
     И я взывал к тебе: "Амур, ужели
     Не станет другом мне прекрасный враг?"
     Ты рад моим терзаниям всечасным,
     Тогда как ей моя печаль не в радость,
     Затем что рана не смертельно зла.
     Но лучше быть из-за нее несчастным,
     Чем предпочесть других объятий сладость,
     Порукою тому - твоя стрела.


     CLXXV

     Лишь вспомню миг сей или сень предела.
     Где мне Амур хитро измыслил узы,
     Где стал рабом я дорогой обузы,
     Где горя сласть всей жизнью завладела, -
     Я - снова трут, и, словно встарь, зардела
     Былая страсть, с кем не разъять союзы,
     И вспыхнул огнь, и полегчали грузы -
     Тем и живу. До прочего нет дела.
     Но светит теплоносными лучами
     Мне явленное солнце ежедневно,
     На склоне дней, как поутру, сияя.
     Оно одно и есть перед очами,
     По-прежнему светло и сокровенно
     Благую сень и миг благой являя.


     CLXXVI

     Глухой тропой, дубравой непробудной,
     Опасною и путникам в броне,
     Иду, пою, беспечный, как во сне, -
     О ней, чей взор, один, как проблеск чудный
     Двух солнц, - страшит ж