н покровом,
     И солнце жжет ветвей его одежды.


     LXI

     Благословен день, месяц, лето, час
     И миг, когда мой взор те очи встретил!
     Благословен тот край, и дол тот светел,
     Где пленником я стал прекрасных глаз!
     Благословенна боль, что в первый раз
     Я ощутил, когда и не приметил,
     Как глубоко пронзен стрелой, что метил
     Мне в сердце Бог, тайком разящий нас!
     Благословенны жалобы и стоны,
     Какими оглашал я сон дубрав,
     Будя отзвучья именем Мадонны!
     Благословенны вы, что столько слав
     Стяжали ей, певучие канцоны, -
     Дум золотых о ней, единой, сплав!


     LХII

     Бессмысленно теряя дни за днями,
     Ночами бредя той, кого люблю,
     Из-за которой столько я терплю,
     Заворожен прекрасными чертами,
     Господь, молю - достойными делами,
     Позволь, свое паденье искуплю
     И дьявола немало посрамлю
     С его вотще сплетенными сетями.
     Одиннадцатый на исходе год
     С тех пор, как я томлюсь под гнетом злым,
     Отмеченный жестокою печатью.
     Помилуй недостойного щедрот,
     Напомни думам сбивчивым моим,
     Как в этот день ты предан был распятью.


     LXIV

     Когда, являя знаки нетерпенья,
     Смыкая взор, качая головой
     Иль торопясь быстрей любой другой
     Избавиться от даней преклоненья,
     Могли бы вы бежать без сожаленья
     Из груди, где разросся лавр младой
     Листвой любви, - я б счел побег такой
     Естественным итогом отвращенья.
     В сухой земле изысканный росток
     Не может жить - и тянется законно
     Куда-нибудь, где край не так суров;
     Но так как вам не позволяет рок
     Уйти отсюда, - постарайтесь, Донна,
     Не вечно ненавидеть этот кров.


     LXV

     Я не был к нападению готов,
     Не знал, что пробил час моей неволи,
     Что покорюсь Амуру - высшей воле,
     Еще один среди его рабов.
     Не верилось тогда, что он таков -
     И сердце стойкость даже в малой доле
     Утратит с первым ощущеньем боли.
     Удел самонадеянных суров!
     Одно - молить Амура остается:
     А вдруг, хоть каплю жалости храня,
     Он благосклонно к просьбе отнесется.
     Нет, не о том, чтоб в сердце у меня
     Умерить пламя, но пускай придется
     Равно и ей на долю часть огня.


     LXVH

     Завидев левый брег в Тирренском море,
     Где стонут волны неумолчным стоном,
     Листву, давно мне ставшую законом,
     Там распознал я вдруг с тоской во взоре.
     Напомнив кудри, светлые на горе,
     Амур повлек меня к заветным склонам,
     Там был ручей, невидимый в зеленом,
     И я в него, как мертвый, рухну