И убежал Джемшид, венец и трон оставил,
Власть, войско и казну Заххаку отдал все;
Исчез, и мир над ним как будто тьмой покрылся,
Заххаку уступил корону и престол.
Сто лет потом его никто не видел в мире,
Скрывался он тогда от взоров всех людей,
Но вот, на сотый год, однажды появился
Нечистой веры шах вблизи китайских вод
И тут захвачен был Заххаком он внезапно,
И не дал тот ему промедлить дольше здесь:
Джемшида надвое разрезал он пилою
И мир освободил от страха перед ним.
Он долго избегал ужаленья дракона,
Но под конец себе спасенья не нашел.
Погибли царский трон и власть его; судьбою
Снесен он, как несет соломинку янтарь.
Кто более него бывал на царском троне?
Какую же корысть имел он от трудов?
Над головой его семь сотен лет промчались
И много принесли добра и зла ему.
Какая надобность, однако, в долгой жизни,
Коль скоро мир тебе открыть не хочет тайн?
Он лакЬмит тебя и сахаром и медом
И голос ласковый лишь слышишь от него,
И вдруг, как скажешь ты: “Он мне любовь дарует,
Лицо свое ко мне с любовью обратит”,
Когда ты счастлив им, к нему стремишься с лаской
И тайны перед ним сердечные открыл,
Он шутку вдруг с тобой хорошую сыграет,
Источит скорбью кровь из сердца у тебя.
Душа моя сыта сим временным жилищем;
О Боже мой! Скорей избавь меня от мук!
 
СОН ЗАХХАКА
(перевод С. Липкина)
 
Заххака власть над миром утвердилась,
Тысячелетье царствованье длилось.
Мир под его ярмом стремился вспять,
И годы было тяжело считать.
Деянья мудрецов оделись мглою,
Безумных воля правила землею.
Волшба – в чести, отваге нет дорог,
Сокрылась правда, явным стал порок.
Все видели, как дивы зло творили3[3],
Но о добре лишь тайно говорили...
Двух чистых дев, Джамшида4[4] двух сестер,
Отправили из дома на позор.
Как звезды непорочны и красивы,
Они затрепетали, словно ивы.
Звалась одна затворница – Шахрназ,
Другой невинной имя — Арнаваз,
Их привели, царя гневить не смея,
И отдали тому подобью змея.
...Так было: по ночам двух молодых,
То витязей, то юношей простых,
Вели на кухню, к властелину царства,
И повар добывал из них лекарство.
Он убивал людей в расцвете сил
И царских змей он мозгом их кормил.
Случилось так, что слуги провиденья,
Два мужа царского происхожденья,
Один – благочестивый Арманак,
Другой – правдолюбивый Карманак,
Вели беседу о большом и малом,
Об ужасе, доселе небывалом,
О злом царе, чье страшно торжество,
О войске и обычаях его.
Один сказал: “Пред гнетом не поникнем,
Под видом поваров к царю проникнем,
Умом раскинем, став на этот путь,
Чтоб способ отыскать какой-нибудь.
Быть может, мы спасем от мук ужасных
Хоть одного из каждых двух несчастных”.
Пошли, варили яства день-деньской,
Наукой овладели поварской.
И вот людей, вступивших тайно в дружбу,
К царю, в поварню, приняли на службу.
Когда настало время, чтоб отнять
У юных жизнь, чтоб кровь пролить опять,