ем же суть алчбы всеядной, 
Ненасытимой, низкой, зверски жадной?» 

Брахман ответил: «Алчность и нужда — 
Два демона, не спящих никогда. 

Один иссох и злого полн упорства. 
Другой не спит ночами от обжорства. 

Сразит обоих колесо времен. 
Блажен, кто к правде духом устремлен!» 

Внял Искандар, и цвет его ланит 
Стал желтым, как поблекший шамбалид. 

Его лицо морщинами покрылось, 
Слеза из глаз невольно покатилась. 

И он спросил их: «В чем нужда у вас? 
Просите. Все исполню в сей же час. 

Всей властью с вами поделюсь моею, 
Трудов своих для вас не пожалею». 

Ответили: «Со смертью в бой иди. 
От смерти нас, коль можешь, огради». 

Сказал он: «Дни бегут неудержимо, 
И в мире только смерть непобедима. 

Будь ты хоть из железа сотворен, 
Тебя пожрет таинственный дракон. 

Увянет юный цвет, иссякнет сила — 
И не спастись от старости унылой». 

Сказал брахман: «О властелин-мудрец! 
Всем одарил тебя благой творец. 

Ты, словно солнце, разумом сияешь. 
Что не избегнуть смерти нам, ты знаешь. 

Что ж ты возжаждал мир завоевать, 
Войн ядовитым воздухом дышать?! 

Умрешь — твоя десница все утратит 
И враг плоды трудов твоих захватит. 

Зачем ты страшной тяготой такой 
Обременился? Где он — разум твой? 

Безумие — в юдоли нашей бренной 
Надеяться на этот мир мгновенный!» 

Ответил шах: «Я — раб, и не дано 
Мне преступить, что небом решено. 

Я преступил бы, будь я в состоянье, 
Неведомое мне предначертанье. 

Все решено заране. Никому 
Не обойти, что суждено ему. 

Не мной, а грозной волей провиденья 
Убиты были павшие в сраженье. 

Кто осужден судьбою, тот падет. 
Насильник от возмездья не уйдет. 

Они не жертвы моего удара. 
Постигла их божественная кара. 

Иездан велик. Мы все — его рабы. 
И никому не скрыться от судьбы!» 

Потом брахманов щедро одарил он, 
Но в их стране недолго прогостил он. 

Обиды никому не причинил 
И вдаль стопы на запад устремил.