вам служит пищей? 
Как вы возводите свои жилища? 

Зло и добро нам дарит небосвод, 
Что ж вы берете от земных щедрот? 

Вы чем и как сражаетесь с врагами?» 
И отвечал глава над мудрецами: 

«О солнце славы, доблести звезда! 
Мысль о войне издревле нам чужда. 

У нас тепло, нам не нужны жилища, 
Самой природой нам дается пища. 

Зачем парчой нам тело украшать? 
Ведь смертного нагим рождает мать. 

Нагим уходит смертный в недра праха, 
А мир — обитель горя, скорби, страха. 

Алчбы мы чужды, вечность — наша цель. 
Нам кровля — небо, а земля — постель. 

К чему мироискателя старанья? 
Его богатства и завоеванья? 

Ведь сколько б ни собрал сокровищ он, — 
В свой час он все утратить обречен. 

Блажен, кто к благу вечному стремится, 
А вся земная слава истребится». 

«Чего же больше, — Искандар спросил, — 
Явлений явных или тайных сил? 

Живых ли больше в бренном мире этом 
Иль навсегда расставшихся со светом?» 

И отвечал один из мудрецов: 
«На миллион, быть может, мертвецов — 

Два иль один живой едва ль найдется. 
И счастлив, кто от вечных мук спасется! 

Блажен, кто людям зла не принесет! 
Ведь всяк уйдет отсюда в свой черед». 

Спросил румиец: «В мировом просторе 
Недвижной суши больше или моря?» 

«Всю твердь земную, — отвечал брахман, — 
Безбрежный омывает океан». 

«Кто бодрствует во сне? — спросил владыка. 
Чей не простится вечно грех великий? 

Кто в слепоте душевной, средь забот, 
Не знает сам, зачем он здесь живет?» 

Брахман в ответ: «О светоч мирозданья, 
Пречистый шах, взыскующий познанья! 

Грешнее всех, исполненный алчбы, 
Завоеватель — баловень судьбы. 

Коль ты духовным взором обратишься 
Сам на себя — ты в этом убедишься. 

Ведь вся земля захвачена тобой. 
Сам небосвод как будто данник твой. 

А ты не сыт, хоть миром обладаешь. 
Мозг из земли исторгнуть ты желаешь. 

Душой ты ада алчешь. Устрашись! 
От войн кровопролитных отрешись!» 

Еще спросил их Искандар великий: 
«Кто ж на стезе неправды наш владыка?» 

Сказали: «То алчба — душа греха, 
Основа зла. Она к добру глуха». 

Спросил он: «В