Много по свету бродивший,
                    Верный друг Нокомис старой,
                    Сделал лук для Гайаваты:
                    Лук из ясеня он сделал,
                    Стрелы сделал он из дуба,
                    Наконечники - из яшмы,
                    Тетиву - из кожи лани.

                         И сказал он Гайавате:
                    "Ну, мой сын, иди скорее
                    В лес, где держатся олени.
                    Застрели-ка там косулю
                    С разветвленными рогами".

                         Гордо взял свой лук и стрелы
                    Гайавата и отважно
                    В лес пустился; птицы звонко
                    Пели, по лесу порхая.
                    "Не стреляй в нас, Гайавата!" -
                    Опечи пел красногрудый;
                    "Не стреляй в нас, Гайавата!" -
                    Пел Овейса синеперый.

                         На дубу над Гайаватой
                    Вниз и вверх скакала белка,
                    Меж зеленых листьев дуба
                    С кашлем прыгала, смеялась
                    И, смеясь, пробормотала:
                    "Пощади, о Гайавата!"

                         И вприпрыжку белый кролик
                    Робко бросился с тропинки,
                    Стал вдали на задних лапках
                    И охотнику промолвил
                    Хоть и в шутку, но трусливо:
                    "Пощади, о Гайавата!"

                         Но не слушал Гайавата, -
                    Точно сонный, брел он лесом,
                    Думал только об олене,
                    След его искал глазами,
                    След, что вел к речному броду,
                    По тропе к речному броду.

                         За ольховыми кустами
                    Сел и выждал он оленя,
                    Увидал два глаза в чаще,
                    Увидал над ней два рога,
                    Ноздри, поднятые к ветру,
                    Увидал и морду зверя
                    Под листвою, в пятнах света,
                    И, как легкий лист березы,
                    Сердце в нем затрепетало,
                    Как ольха, весь задрожал он,
                    Увидав над бродом зверя.

                         На одно колено ставши,
                    Он прицелился в оленя.
                    Только ветка шевельнулась,
                    Только листик закачался,
                    Но олень уж встрепенулся,
                    Отшатнувшись, топнул в землю,
                    Чутко встал, подняв копыто,
                    Прыгнул, точно ждал удара.

                         Ах, он шел навстречу смерти!
                    Как оса, стрела запела,
                    Как оса, в него впилася!

                         Мертвый, он лежал у брода,
                    Меж деревьев, над рекою;
                    Сердце в нем уже не билось,
                    Но зато у Гайаваты
                    Сердце так и трепетало,
                    Как домой он нес оленя
                    И ему рукоплескали
                    Старый Ягу и Нокомис.

                         Из оленьей пестрой шкуры
                    Внуку плащ Нокомис сшила,
                    Созвала соседей в гости,
                    Пир дала в честь Гайаваты.