го в смирении, в самоуничижении и  в  презрении  к  
делам
человеческим; тогда как религия античная почитала высшее благо в величии духа, 
в
силе тела и во всем том, что делает людей  чрезвычайно  сильными.  А  если  
наша
религия и требует от нас силы, то лишь для  того,  чтобы  мы  были  в  
состоянии
терпеть, а не для того, чтобы мы  совершали  мужественные  деяния.  Такой  
образ
жизни сделал, по-моему, мир слабым и отдал его во  власть  негодяям:  они  
могут
безбоязненно распоряжаться в нем как угодно, видя, что все люди, желая попасть 
в
рай, больше помышляют о том, как бы стерпеть побои, нежели о том, как бы за  
них
расплатиться. И если теперь кажется, что весь мир обабился, а небо разоружилось,

то причина  этому,  несомненно,  подлая  трусость  тех,  кто  истолковывал  
нашу
религию, имея в виду праздность, а не доблесть.  Если бы они приняли во 
внимание
то, что религия наша допускает прославление и защиту отечества, то  увидели  бы,

что она требует от нас, чтобы мы любили и почитали  родину  и  готовили  себя  
к
тому, чтобы быть способными встать  на  ее  защиту.  Именно  из-за  такого  
рода
воспитания и столь ложного истолкования  нашей  религии  на  свете  не  
осталось
такого же количества республик,  какое  было  в  древности,  и  следствием  
сего
является то, что в народе не заметно теперь такой же любви к свободе, какая 
была
в то время.  Я полагаю также, что в огромной мере причиной тому было также и то,

что Римская  Империя,  опираясь  на  свои  войска  и  могущество,  задушила  
все
республики и всякую свободную общественную жизнь.  И хотя Империя эта распалась,

города, находящиеся на ее территории, за очень  редким  исключением,  так  и  
не
сумели  ни  вместе  встать  на  ноги,  ни  опять  наладить  у  себя  
гражданский
общественный строй.
     Как бы там ни было, римляне в каждой, даже  самой  отдаленной  части  
света
встречали вооруженное сопротивление со  стороны  отдельных  республик,  которые,

объединившись вместе, яростно отстаивали свою свободу.  Если бы римский народ 
не
обладал редкой  и  исключительной  доблестью,  ему  никогда  не  удалось  бы  
их
покорить.  В качестве примера достаточно, по-моему, сослаться на  самнитов.  
Они
были  поразительным  народом,  и  Тит  Ливии  это  признает.  Они  были    
столь
могущественны и обладали такой хорошей армией, что могли оказывать 
сопротивление
римлянам вплоть до консульства Папирия  Курсора,  сына  первого  Папирия  
(иными
словами, на протяжении сорока шести лет), и это после  многих  поражений,  
после
того, как их  земли  не  раз  опустошались,  а  страна  отдавалась  на  поток  
и
разграбление. Теперь эта страна, где некогда было множество городов и жило 
много
народа, являет вид чуть ли не пустыни; тогда же она была столь  благоустроена  
и
столь сильна, что ее не одолел бы никто, если бы не обрушившаяся на нее  
римская
доблесть.  Нетрудно уразуметь, откуда проистекала ее тогдашняя 
благоустроенность
и что породило ее нынешнюю неблагоустроенность: тогда  все  в  ней  имело  
своим
началом свободную жизнь, теперь же -  жизнь  рабскую.  А  все  земли  и  страны,

которые полностью свободны, как  о  том  уже  было  говорено,  весьма  и  
весьма
преуспевают. Население в них многочисленнее, ибо браки в них свободнее и 
поэтому
заключаются более охотно; ведь всякий человек охотнее рождает детей,  зная,  
что
сумеет их прокормить, и не опасаясь тог