|
них большим почетом. Вот пример того: когда в Сиракузах
погиб
Гиероним, внук Гиерона Сиракузского, и весть о его смерти дошла до его войска,
стоявшего неподалеку от Сиракуз, войско поначалу принялось волноваться
и
ополчилось против убийц Гиеронима, но, услышав, что в Сиракузах
провозглашена
свобода, отложило гнев против тираноубийц и принялось думать, как бы
в
означенном городе устроить свободную жизнь.
Не удивительно также, что народ жестоко мстит тем, кто отнимает у
него
свободу. Примеров тому достаточно, я хочу указать лишь на события, имевшие
место
в Керкире, греческом городе, во время Пелопоннесской войны. Тогда вся
Греция
разделилась на две партии, одна из которых была на стороне афинян, другая
-
спартанцев; следствием сего было то, что из многих городов, разделенных
на
партии, одни стремились к дружбе со Спартой, а другие - с Афинами.
Случилось
так, что когда в упомянутом городе верх одержали нобили и отняли у
народа
свободу, народная партия с помощью афинян собралась с силами, захватила
всю
знать и заперла нобилей в тюрьму, способную вместить их всех. Затем их
начали
выводить оттуда по восемь-десять человек зараз под предлогом отправки в
изгнание
и убивать, проявляя при этом большую жестокость. Проведав про то, оставшиеся
в
тюрьме решили по возможности избежать столь позорной смерти и, вооружившись
чем
попало, принялись защищать дверь в тюрьму, отбиваясь от тех, кто хотел в
нее
ворваться. Сбежавшийся на шум народ сломал крышу тюрьмы и похоронил
заключенных
в ней нобилей под ее обломками.
Потом в Греции было много других не менее ужасных и примечательных событий.
Из всего этого явствует, что за похищенную свободу люди мстят более энергично,
чем за ту, которую у них еще только собираются отнять.
Размышляя над тем, почему могло получиться так, что в те
стародавние
времена народ больше любил свободу, чем теперь, я прихожу к выводу,
что
произошло это по той же самой причине, из-за которой люди сейчас менее сильны,
а
причина этого кроется, как мне кажется, в отличии нашего воспитания
от
воспитания древних, и в основе ее лежит отличие нашей религии от
религии
античной. Наша религия, открывая истину и указуя нам истинный путь,
заставляет
нас мало ценить мирскую славу. Язычники же ставили ее весьма высоко, видя
именно
в ней высшее благо. Поэтому в своих действиях они оказывались более жестокими.
Об этом можно судить по многим установлениям и обычаям, начиная от
великолепия
языческих жертвоприношений и кончая скромностью наших религиозных обрядов,
в
которых имеется некоторая пышность; скорее излишняя, чем величавая, однако
не
содержится ничего жестокого или мужественного: В обрядах древних не
было
недостатка ни в пышности, ни в величавости, но они к тому же
сопровождались
кровавыми и жестокими жертвоприношениями, при которых убивалось
множество
животных. Это были страшные зрелища, и они делали людей столь же страшными.
Кроме того, античная религия причисляла к лику блаженных только людей,
преисполненных мирской славы - полководцев и правителей республик. Наша
же
религия прославляет людей скорее смиренных и созерцательных, нежели деятельных.
Она почитает высшее бл
|
|