начальной форме оказалось чреватым многими раздорами, либо  же,  
будучи
хорошо сформулированным вначале, исказился затем от употребления.  Как бы то  
ни
было, в Риме никогда не заговаривали об аграрном законе без того, чтобы город 
не
переворачивался вверх дном.
     Названный закон имел две главных статьи.  Одна из них указывала, что  
никто
из граждан не может владеть больше, чем определенным количеством  югеров  
земли;
другая предписывала, чтобы поля, отнятые у врагов, делились между  всем  
римским
народом. Отсюда проистекало для Знати двоякое утеснение: тем из нобилей, 
которые
имели  больше  земель,  чем  допускал  закон  (а  среди  Знати   таковых    
было
большинство), приходилось их лишаться; распределение же среди плебеев отнятых  
у
врагов благ закрывало нобилям путь к дальнейшему обогащению.  Поэтому,  так  
как
утеснения эти были против  сильных  мира  сего  и  так  как,  сопротивляясь  им,

последние уверяли, будто они отстаивают общее благо, нередко случалось, что 
весь
город, как уже говорилось, переворачивался вверх дном.
     Знать терпеливо  и  хитро  оттягивала  применение  аграрного  закона,  
либо
затевая войну вне пределов Рима, либо  противопоставляя  Трибуну,  
предлагающему
аграрный закон, другого Трибуна, либо, сделав частичные уступки, выводя  
колонию
в то самое место, которое подлежало разделу.  Так  случилось  с  землями  Антия.

Когда в связи с ними возникла тяжба об аграрном законе, в Антий были посланы  
из
Рима колонисты, которым предоставлялись названные земли.  Говоря, что в  Риме  
с
трудом отыскались люди, согласившиеся  отправиться  в  упомянутую  колонию,  
Тит
Ливии употребляет примечательное выражение:  оказалось,  что  имеется  
множество
плебеев, которые предпочитают желать благ в Риме, нежели владеть ими в Антии.
     Лихорадочная жажда аграрного закона некогда столь сильно мучила город,  
что
Римляне стали вести войны на отдаленных  землях  Италии  или  же  вообще  за  
ее
границами.  После  этого  лихорадка  сия  на  некоторое  время,  по   видимости,

прекратилась.  Произошло это потому, что земли, которыми владели враги Рима,  
не
находясь под носом у плебеев  и  располагаясь  в  местах,  где  их  трудно  
было
возделывать, оказались для плебеев менее желанными.  Поэтому же и Римляне  
стали
по отношению к своим врагам менее жестокими, и когда они все же  отрезали  
земли
от их владений, то отдавали эти земли под колонии.  Так что,  в  силу  
названных
причин, аграрный закон находился под спудом вплоть до  времени  Гракхов.  
Именно
Гракхи снова извлекли его на свет и тем погубили римскую  свободу.  Ибо  к  
тому
времени сила противников аграрного закона удвоилась.  Поэтому  он  разжег  
между
Плебсом и Сенатом столь сильную ненависть, что она вылилась  в  потоки  крови  
и
вооруженные столкновения, выходившие за рамки нравов и  обычаев  
цивилизованного
общества.  Так как должностные лица не могли с ними  справиться  и  так  как  
на
магистратов не надеялась больше ни одна из группировок, враждующие партии  
стали
прибегать к собственным средствам и каждая из них обзавелась  главарем,  
который
бы ее защищал.
     Зачинщиками этой смуты и беспорядков были плебей.  Они  возвеличили  Мария,

притом настолько, что  четырежды  делали  его  Консулом.  Они  возобновляли  
его
консулат через столь малые  про