ри Каннах Ганнибалом,  многие  
римские
граждане собрались вместе и,  отчаявшись  в  спасении  родины,  решили  
покинуть
Италию и уехать в Сицилию. Прослышав про то, Сципион разыскал их и, обнажив меч,

заставил их поклясться не покидать родину.
     Луций Манлий, отец Тита Манлия,  прозванного  впоследствии  Торкватом,  
был
как-то обвинен плебейским Трибуном Марком Помпонием; однако, прежде  чем  
настал
день суда, Тит явился к Марку и, грозя убить его, если только он  не  
поклянется
снять с отца обвинение, заставил его дать в том клятву,  и  тот,  поклявшись  
из
страха, отказался потом от обвинения.
     Так вот, те самые граждане, которых не могли удержать в Италии ни любовь  
к
родине, ни отеческие законы, были удержаны насильно данною клятвой. А 
упомянутый
Трибун  пренебрег  ненавистью,  обидой,  нанесенной  ему  сыном  Луция   Манлия,

собственной честью, чтобы только никак не нарушить данной им клятвы. 
Порождалось
же это не чем иным, как тою религией, которую Нума насадил в Риме.
     Кто хорошо изучит  римскую  историю,  увидит,  насколько  религия  
помогала
командовать войсками, воодушевлять  Плебс,  сдерживать  людей  добродетельных  
и
посрамлять порочных.  Так что, если бы зашел спор о  том,  какому  государю  
Рим
обязан больше - Ромулу или же Нуме, то, как мне кажется, предпочтение  
следовало
бы отдать Нуме, ибо там, где существует религия, легко создать  армию,  там  же,

где имеется армия,  но  нет  религии,  насадить  последнюю  чрезвычайно  сложно.

Известно, что для основания Сената  и  для  установления  других  гражданских  
и
военных учреждений Ромулу не понадобилось авторитета бога.  Однако авторитет 
сей
весьма пригодился Нуме; он делал вид, будто завел дружбу с Нимфой и  что  
именно
она советовала ему все то, что он потом рекомендовал народу.  Проистекало это 
из
того, что Нума хотел ввести новые, невиданные дотоле порядки и  не  был  уверен,

хватит ли для этого его собственного авторитета.
     В самом деле, ни у одного народа не было  никогда  учредителя  
чрезвычайных
законов, который не прибегал бы к Богу, ибо в противном случае законы их не 
были
бы приняты; ибо много есть благ,  познанных  человеком  рассудительным,  
которые
сами по себе не столь очевидны, чтобы и все прочие люди могли сразу  же  
оценить
их  достоинства.  Вот  почему  мудрецы,  желая  устранить  подобную   трудность,

прибегают к богам.  Так  поступал  Солон,  и  так  же  поступали  многие  
другие
законодатели, преследовавшие те же самые цели, что были у Ликурга и у Солона.
     Так вот, восхищаясь добротой и мудростью  Нумы,  римский  Народ  
подчинялся
всем его решениям.  Правда, времена тогда были весьма религиозные, а  люди,  
над
которыми  ему  приходилось  трудиться,  были  совсем  неотесанные.  Это   
сильно
облегчало Нуме исполнение его замыслов, ибо он мог лепить из  таких  людей  все,

что хотел.  Кто захотел бы в наши дни создать республику, нашел бы для нее 
более
подходящий материал среди горцев, которых еще не коснулась культура, а не  
среди
людей, привыкших жить в городах, где культура пришла в  упадок.  Так  
скульптору
легче извлечь прекрасную статую из неотесанного куска мрамора, нежели  из  
плохо
обработанного кем-нибудь другим.  Итак, рассмотрев все сказанное,  я  прихожу  
к
выводу, что введенная Нумой религия была одной из первейших причин счастия Рима,