а войн, мятежными из-за пороков, жестокими и в дни войны, и  в  
дни
мира; он увидит множество государей, гибнущих от меча, неисчислимые  
гражданские
и  внешние  войны,  Италию,  удрученную  неслыханными   не-счастиями,    города,

разрушенные и разграбленные.  Он увидит  пылающий  Рим,  Капитолий,  
разрушенный
собственными гражданами, древние храмы оскверненные, поруганные обряды,  города,

наполненные прелюбодеями; он увидит море,  покрытое  ссыльными,  скалы,  
залитые
кровью.  Он  увидит,  как  в  Риме  совершаются  бесчисленные  жестокости,   
как
благородство, богатство, прошлые заслуги, а больше всего  доблесть  вменяются  
в
тягчайшие преступления, караемые смертью. Он увидит, как награждают клеветников,

как слуг подкупают доносить на господ, вольноотпущенников - на их хозяев  и  
как
те, у кого не нашлось врагов, угнетаются своими друзьями.  Вот тогда-то он 
очень
хорошо поймет, чем обязаны Цезарю - Рим, Италия, весь мир.
     Нет сомнения в том, что если только государь этот рожден  человеком,  он  
с
ужасом отвратится от подражания дурным временам и воспылает  страстным  
желанием
следовать примеру времен добрых. Поистине государь, ищущий мирской славы, 
должен
желать завладеть городом развращенным - не  для  того,  чтобы  его  
окончательно
испортить,  как  это  сделал  Цезарь,  но  дабы,  подобно   Ромулу,    
полностью
преобразовать его.  И  воистину,  ни  небеса  не  способны  дать  людям  
большей
возможности для славы, ни люди не  могут  жаждать  большего.  И  если  государь,

желавший дать городу  хороший  строй,  но  не  давший  его  из  боязни  
потерять
самодержавную  власть,  заслуживает  некоторого  извинения,  то  нет    
никакого
оправдания тому  государю,  который  не  преобразовал  город,  имея  
возможность
сохранить единодержавие. Вообще пусть помнят те, кому небеса предоставляют 
такую
возможность, что перед ними открываются две дороги: одна приведет их к  жизни  
в
безопасности и прославит их после смерти, другая - обречет  их  на  
непрестанные
тревоги и после смерти покроет их вечным позором.

Глава XI
                                О РЕЛИГИИ РИМЛЯН

     Случилось так, что первым своим устроителем Рим имел Ромула и от него,  
как
если бы он был ему  сыном,  получил  жизнь  и  воспитание.  Однако,  решив,  
что
порядки, учрежденные Ромулом, не достаточны для столь  великой  державы,  
небеса
внушили римскому Сенату решение избрать преемником Ромула Нуму Помпилия, дабы 
он
упорядочил все то, что Ромул оставил после себя недоделанным.
     Найдя римский народ до крайности диким и желая  заставить  его  
подчиняться
нормам общественной жизни посредством мирных средств, Нума обратился  к  
религии
как к  вещи  совершенно  необходимой  для  поддержания  цивилизованности  и  
так
укоренил ее в народе, что потом в течение многих веков  не  было  республики,  
в
которой наблюдалось бы большее благочестие;  оно-то  и  облегчило  как  
римскому
Сенату, так и отдельным великим римлянам  осуществление  всех  задумываемых  
ими
предприятий.  Всякий, кто рассмотрит бесчисленные действия всего народа  Рима  
в
целом, а также отдельных римлян, увидит, что  римские  граждане  гораздо  
больше
страшились нарушить клятву, нежели закон, как те, кто почитают  могущество  
бога
превыше могущества людей. Это ясно видно на примере Сципиона и Манлия Торквата.
     После разгрома, учиненного римлянам