71
О женском целомудрии.
Есть нечто совершенно удивительное и невероятное в воспитании благородных 
женщин, возможно даже, что не существует ничего более парадоксального. Весь мир 
согласно сошелся на том, чтобы воспитывать их по возможности в полном неведении 
in eroticis и внушать им глубокий стыд перед этими вещами, оборачивающийся 
крайним нетерпением и бегством при малейшем намеке на них. Вся "честь" женщины, 
в сущности, поставлена здесь на карту: чего только не простили бы им во всем 
прочем! Но здесь должны они всем существом пребывать в неведении: для этого их 
"зла" у них должны отсутствовать глаза и уши, слова и мысщи - уже одно знание 
оказывается тут злом. И что же! Словно ужасным громовым ударом выбрасываются 
они в действительность и знание, вступая в брак, - и притом с тем, кого они 
больше всего любят и кем больше всего дорожат: уличить в противоречии любовь и 
срам, ощутить воедино восхищение, уступку, долг, сострадание и ужас от 
неожиданного соседства между Богом и зверем, и что еще! - тут действительно 
завязали себе такой душевный узел, равного которому не сыщешь! Даже 
сострадательное любопытство мудрейшего знатока людей окажется бессильным 
угадать, как удается той или иной женщиыне обрести себя в этом решении загадки 
и в этой загадке решения и какое ужасное, далеко простирающееся подозрение 
должно при этом шевелиться в бедной, вышедшей из пазов душе, как наконец, 
именно в этом пункте бросает якорь последняя философия и скепсис женщины! - 
После этого - глубокое молчание, как и до этого: и часто молчание перед собою, 
закрывание глаз на себя. - Оттого молодые женщины весьма стараются выглядеть 
поверхностными и рассеянными; наиболее утонченные среди них напускают на себя 
некоего рода нахальство. - Женщины с легкостью воспринимают своих мужей как 
вопросительный знак своей чести, а своих детей как апологию или искупление - 
они нуждаются в детях и желают их себе в совершенно ином смысле, чем желает 
себе детей мужчина. - Короче, к женщинам никогда нельзя быть достаточно 
снисходительным!
72
Матери. 
Звери думают о самках иначе, чем мужчины; самка ценится ими как продуктивное 
вещество. Отцовской любви у них нет, но что-то вроде любви к детенышам своей 
возлюбленной и привычки к ним присуще им. Самки же получают в детях 
удовлетворение своего властолюбия, некую собственность, некое занятие, нечто 
вполне им понятное, с чем можно дать волю языку: все это вместе и составляет 
материнскую любовь - позволительно сравнить ее с любовью художника к своему 
произведению. Беременность сделала женщин более мягкими, более терпеливыми, 
более пугливыми, более смиренными; равным образом и духовная беременность 
формирует характер созерцательной натуры, которая родственна женскому 
характеру: это матери-самцы. - У животных прекрасным считается мужской пол.
 

73
Священная жестокость. 
К одному святому подошел человек с новорожденным младенцем на руках. "Что 
делать мне с этим ребенком? - спросил он. - Он жалок, уродлив и недостаточно 
живой, чтобы умереть". "Убей его, - вскричал святой ужасным голосом, - убей его 
и держи его затем три дня и три ночи на руках, чтобы сохранить себе об этом 
память: тогда ты уже не родишь ребенка, покуда не придет и твое время рожать" . 
- Услышав это, человек ушел разочарованный, и многие осуждали святого за 
жестокий совет убить младенца. "А разве не более жестоко оставить его в живых?" 
- сказал святой.
74
Неудачницы. 
Никогда не везет бедным женщинам, которые в присутствии того, кого они любят, 
становятся неспокойными и неуверенными и слишком много говорят: ибо мужчины 
надежнее всего клюют на несколько таинственную и флегматичную нежность.
75
Третий пол. 
"Маленький мужчина - это парадокс, но все-таки мужчина, - а вот маленькие 
женушки, в сравнении с высокими женщинами, кажутся мне принадлежащими к 
какому-то другому полу", - сказал один старый танцмейстер. Маленькая женщина 
никогда не красива - сказал старый Аристотель.
76
Величайшая опасность. 
Если бы во все времена не было такого излишка людей, которые не считали бы 
дисциплину головы - свою "разумность" - своей гордостью, обязанностью, 
добродетелью, которых, в качестве друзей "здравого смысла", не оскорбляло бы и 
не стыдило всякое фантазирование и распутство мысли, то человечество 
давным-давно погибло бы! Над ним всегда повисало и продолжает повисать, как 
величайшая его опасность, разражающееся помешательство - так именно называется 
вспышка произвола в чувствовании, зрении и слухе, смакование головной 
невоспитанности, радость безрассудства. Не истина и достоверность оказываются 
антиподом мира помешанных, но общность и общеобязательность какой-либо веры, 
короче, отсутствие своеволия в суждениях, И величайшей работой людей было до 
сих пор достичь единодушия во взгляде на множество вещей и обложить себя 
законом этого единодушия - все равно, истины эти вещи или ложны. Эта дисциплина 
головы и сохранила человечество, - но противоположные влечения все еще столь 
могущественны, что будущее рода человеческого, по существу, внушает мало