почти как мальчик. Налево возвышались склоны скал и снежные поля, опоясанные 
широким рядом лесов; а направо, высоко надо мною, как бы плавали в солнечном 
тумане два громадных ледяных гребня. - Все дышало величием, тишиной и ясностью. 
Эта красота наполняло сердце трепетом и вселяла немое благоговение к моменту ее 
создания. Невольно, как нечто вполне естественное, мне представились греческие 
герои в этом чистом мире света (на котором нет отпечатка неясных стремлений, 
недовольства, оглядок на прошлое, заглядываний в будущее, во что-то ожидаемое). 
Воспринимать впечатления следует как Пуссен и его ученики - в героическом и 
идиллическом духе. Так жили некоторые люди, кладя свой вечный отпечаток на мир 
и ощущая этот мир в себе; и между ними был один из величайших людей - 
изобретатель героически-идиллической философии, Эпикур.
296
      Вычисление и измерение. - Быстрота умственного счисления, т. е. искусство 
видеть за раз многие предметы, взвешивать их между собою, сравнивать, делать из 
них быстрый вывод, составлять из них более или менее верную сумму - создает 
великих политиков, полководцев, купцов. Человек же, который видит только один 
предмет и считает его единственным руководящим мотивом жизни и судьею над всем 
остальным - такой человек становится героем или фанатиком, т. е. получает 
привычку измерять все одним масштабом.
297
      Не следует глядеть не вовремя. - Пока человек что-либо переживает, он 
должен вполне отдаваться моменту и притом с закрытыми глазами, чтобы не быть 
вместе с тем и наблюдателем. Последнее обстоятельство помешало бы хорошему 
перевариванию переживаемого, и в результате вместо мудрости получилось бы 
расстройство желудка.
298
      Из практики мудреца. - Чтобы сделаться мудрецом, надо переживать 
известные события и таким образом прямо бросаться им в пасть. Это, разумеется, 
очень опасно: многие "мудрецы" при этом погибали.
299
      Усталость духа. - Наша случайная холодность и равнодушие к людям, 
принимаемые ими за жесткость и недостаток характера, часто проистекают от 
утомления духа. В этом случае все становятся нам в тягость, и мы ко всем, даже 
к себе, относимся равнодушно.
300
      "Одно необходимо". - Когда человек умен, ему нужно только одно: чтобы в 
сердце его царила радость. - Ах, прибавим к этому еще: если человек умен, то 
ему лучше всего постараться стать мудрым.
301
      Доказательство любви. - Кто-то сказал: "я никогда много не размышлял о 
двух лицах; это служит доказательством моей любви к ним".
302
      Как стараются улучшить дурные аргументы. - Некоторые люди бросают вслед 
за дурными своими аргументами частицу своей личности, как будто это может 
помочь аргументам найти более правильный путь и из дурных обратиться в хорошие. 
Здесь происходит то же, что с игроками в кегли: бросив первый шар, они 
размахиваньем второго шара и всем положением своего тела как бы стараются 
придать первому должное направление.
303
     Честность. - Слишком мало, если человек служит образцом честности по 
отношению к чужим правам и к чужой собственности: мальчиком не рвет ягод в 
чужом саду, а взрослым не топчет нескошенного луга; мы берем мелкие факты, 
потому что они, как известно, дают более наглядные доказательства, чем крупные, 
для подобного рода образцового поведения. Этого, говорю, слишком еще мало: 
человек при этом все еще только "юридическое лицо" с тою степенью 
нравственности, на которую способно даже общество, толпа людей.
304
      Человек! - Что значит тщеславие тщеславнейшего из людей перед тщеславием 
самого скромного, чувствующего себя "в природе и в мире человеком!"
305
      Самая необходимая гимнастика. - Вследствие недостатка самообладания в 
мелочах можно лишиться этой способности и в более крупных вещах. Если человек в 
течение дня ни разу не отказал себе ни в одном своем, хотя бы мелочном, желании,
 то он дурно воспользовался этим днем и дурно подготовился к следующему. 
Подобного рода гимнастика необходима для человека, если он хочет иметь 
удовольствие управлять собой.
306
      Терять себя. - Если человек находит себя, то он должен уметь время от 
времени терять себя и потом снова находить, предполагая, что человек этот - 
мыслитель. Для него даже вредно быть вечно привязанным к одному и тому же лицу.
307
      Когда следует прощаться. - Ты должен, хотя бы на время, проститься с тем, 
что желаешь изучить и измерить. Только покидая город, ты замечаешь, как высоко 
над домами возвышаются его башни.
308
     В полдень. - Душой человека, на долю которого выпало деятельное и бурное 
утро жизни, овладевает в полдень странная жажда спокойствия, могущая длиться 
месяцы и годы. Вокруг него все тихо, голоса звучат где-то далеко и удаляются 
все больше и больше; солнце светит на него с высоты. На уединенной лесной 
лужайке видит он заснувшего великого Пана; все в природе вместе с ним