общеизвестной гипотезой и которой в силу этого придают слишком большое значение.
 Таким образом, желая успокоить несчастных, надо помнить о двух успокоительных 
средствах Эпикура; они применимы во многих случаях. В простейшей форме их можно 
выразить следующими двумя способами: или пусть это будет так, и в таком случае 
что нам до этого за дело; или это может быть и так, а может быть и иначе.
8
      Ночью. - С наступлением ночи ближайшие к нам предметы настраивают нас на 
иной лад. Ветер то шепчет, будто прокравшись к нам незаконными путями, то 
завывает, словно не может отыскать того, что ищет. Тусклый, красноватый свет 
лампы, нетерпеливый раб бодрствующего человека, как бы истомлен своей 
вынужденной борьбой с мраком. Мерное дыхание спящего нагоняет на нас уныние, и 
кажется, будто к нему примешивается мелодия постоянных забот, - мы не слышим ее,
 но, когда грудь поднимается вверх, мы чувствуем, как сжимается сердце; когда 
же дыхание выходит из груди и наступает почти мертвенная тишина, то мы говорим 
себе: "успокойся немного, бедный, истомившийся дух!" Мы желаем покоя, вечного 
покоя всему живому; ведь все живет под таким гнетом, и ночь настраивает нас на 
мысль о смерти. Если бы люди лишились солнца и боролись при свете луны и масла 
против ночи, то какая философия окутала бы нас своим покрывалом! Мы и то 
слишком ясно замечаем, как омрачается умственное и душевное состояние человека, 
благодаря полусуточному мраку и отсутствию солнца, как тускнеет от этого вся 
жизнь.
9
      Откуда ведет свое напало учение о свободе воли. - Перед одним человеком 
необходимость стоит в виде его страстей, перед другим - в виде привычки слушать 
и слушаться, перед третьим - как логическая совесть, перед четвертым - как 
каприз и желание к скачкам в сторону. Подобно шелковичному червю, ищущему 
свободу своей воли в своих паутинах, эти четверо ищут свободу воли именно там, 
где связаны больше всего. Отчего же это происходит? Несомненно оттого, что 
каждый видит свою свободу именно в том, в чем сильнее всего его чувство жизни, 
следовательно или в страсти, или в долге, или в познании, или в подвижности. Им 
кажется, что элемент свободы заключается именно в том, чем силен человек, в чем 
проявляется у него чувство жизни: по их мнению, зависимость неразрывно связана 
с притуплением чувства, а независимость - с его силой. Таким образом в сферу 
метафизики ошибочно переносится опыт, добытый из общественно-политической 
сферы; в последней, действительно, сильный человек - свободен, живое чувство 
радостей и страданий, высокие надежды, смелые порывы, сильная ненависть - 
являются атрибутами господствующего и независимого человека, тогда как 
подчиненный, тупой живет под притупляющим гнетом. Учение о свободе воли есть 
выдумка господствующего класса.
10
      Не чувствовать новых оков. - Пока мы не чувствуем гнета нашей зависимости,
 мы чувствуем себя свободными: это ложное заключение свидетельствует о гордости 
и властолюбии человека, так как оно этим устанавливает, что человек, при всяких 
обстоятельствах, как только появляется зависимость, тотчас замечает и 
определяет ее, в силу чего он необходимо допускает, что вообще человек 
пользуется независимостью, и если в виде исключения утрачивает ее, то 
непременно чувствует это. Но верно противоположное мнение, а именно, что 
человек всегда в сложной зависимости и чувствует себя свободным лишь потому, 
что благодаря долголетней привычке не ощущает своих оков. Только новые оковы 
чувствует он. "Свобода воли" - значит, в сущности, отсутствие ощущения новых 
оков.
11
      Свобода воли и изоляция фактов. - Благодаря обычному недостатку точности 
в наших наблюдениях, мы целую группу явлений принимаем за одно и называем это 
фактом; а между отдельными фактами мы представляем себе пустые промежутки, 
которыми изолируем факты. В действительности же все наши поступки, все наше 
знание не есть совокупность фактов и пустых промежутков, - нет, это непрерывный 
поток. Но теория свободы воли несовместима с представлением о непрерывном, 
неделимом, постоянном потоке и заранее предполагает, что каждый отдельный 
поступок изолирован и неделим; это - атомистика в области воли и познания. Мы 
недостаточно точно понимаем как характеры, так и факты: мы говорим об 
одинаковых характерах, об одинаковых фактах, но ни тех, ни других не существует 
в действительности. И вот мы хвалим или порицаем, однако на основании того 
ошибочного предположения, будто бы существуют одинаковые факты и можно 
составить нисходящий ряд какого-либо рода фактов, соответствующий нисходящему 
ряду творений. Итак, мы изолируем не только отдельные факты, но и целые группы 
мнимо одинаковых фактов (хорошие, дурные, сострадательные, завистливые поступки 
и т. д.); но и то и другое ложно. Слова и понятия являются наиболее наглядным 
основанием того, что мы верим в это изолирование целых групп фактов. Словами и 
понятиями мы не только обозначаем вещь, но и думаем первоначально уловить при 
их помощи и сущность вещей. Слова и понятия вводят нас постоянно в заблуждение, 
мы представляем себе вещи более простыми, чем они в действительности, 
отделенными друг от друга, неделимыми, т. е. существующими независимо. В словах 
скрыта философская мифология, которая постоянно сказывается, как бы мы ни 
старались быть осторожными. Вера в свободу воли, т. е. в тождество и 
изолированность фактов, находит в языке своих верных проповедников и защитников.

12
      Основные ошибки. - Чтобы ощущать душевную радость или горе, человек 
должен быть ослеплен одной из двух следующих иллюзий: или он должен верить в