земледелец, разбивший свои поля у бурного потока и не помышляющий защищаться от 
него.
66
      Что такое истина? - Шварцерт (Меланхтон). Люди часто проповедуют свою 
веру, когда уже лишились и ищут ее на всех перекрестках, и притом проповедуют 
совсем неплохо. Лютер. Твоими устами сегодня глаголют сами ангелы, брат. 
Шварцерт. Но ведь это мысль твоих врагов о тебе. Лютер. В таком случае это ложь,
 и притом дьявольская.
67
      Привычка к контрастам. - Обыкновенное неточное наблюдение видит везде в 
природе контрасты (как, напр., тепла и холода), тогда как никаких контрастов 
нет, а существует только различие степеней. Эта дурная привычка заставила нас 
по таким же контрастам распределить и внутреннюю сторону природы, 
духовно-нравственный мир. Страшно много скорби, жестокости, отчуждения, 
холодности проникло в сферу человеческих чувств в силу того, что люди видели 
контрасты там, где существуют только постепенные переходы.
68
      Можно ли прощать? - Как можно вообще прощать, когда люди не ведают, что 
творят! Тут нечего прощать. Но разве человек знает когда-нибудь вполне ясно, 
что он делает? И если это по меньшей мере остается вопросом, то очевидно, что 
людям нечего прощать вообще, и оказывать милость есть вещь невозможная для 
разумного человека. Наконец, если бы злодеи и в самом деле знали, что они 
делают, то мы тогда только имели бы право прощать им, если бы нам была дана 
власть обвинять и судить. А такой власти мы не имеем.
69
      Стыд, вошедший в привычку. - Почему мы испытываем стыд, когда нам делают 
что-нибудь хорошее, чего мы, как говорят, "не заслужили"? Нам кажется при этом, 
будто мы ворвались в такую область, куда нам не следовало проникать и откуда 
нас нужно вывести, что мы проникли в святилище или даже в святая святых, 
переступать порог чего наша нога не имеет права. Но по ошибке других мы 
все-таки попали туда, и вот нас охватывает то страх, то почтительное уважение, 
то смущение, и мы не знаем, бежать ли нам или наслаждаться блаженными минутами 
и их благодатными дарами. Во всяком стыд чувствуется, что оскверняется или 
может оскверниться что-то таинственное; стыд же вызывается всяким благодеянием. 
Принимая таким образом во внимание, что мы, собственно говоря, никогда ничего 
"не заслуживаем", можно с точки зрения мистического взгляда на вещи сказать, 
что стыд является обычным чувством, так как высшее существо никогда не 
перестает оказывать людям своей милости и благоволения. Но, оставив в стороне 
это мистическое толкование, обычное чувство стыда все-таки возможно даже для 
людей, совершенно не признающих Бога, твердо убежденных в безответственности 
всех поступков и незаслуженности различных благ. Если к ним относиться, как 
будто бы они заслуживают то или другое, то им покажется, что они попали в мир 
каких-то высших существ, которые вообще что-то заслуживают, которые свободны и 
могут нести ответственность за свои желания и поступки. Если кто-нибудь говорит 
им: "вы это заслужили", то им слышится в этом обращении: "ты не человек, а 
высшее существо".
70
      Самый неопытный воспитатель. - У одного человека все его добродетели 
возросли на почве его духа противоречия, у другого - на его неспособности 
говорить "нет", т. е. на особенности его духа со всем соглашаться; третий 
возрастил свою нравственность на почве одинокой гордости, четвертый - на своем 
стремлении к общительности. Представим себе теперь, что случайные 
обстоятельства и неопытные воспитатели были причиною того, что у всех этих 
четырех людей семена добродетели были посеяны не на природной их почве, 
способной дать самую богатую и обильную жатву: в таком случае нравственность не 
привилась к ним, и они сделались слабыми, безрадостными людьми. Кто же оказался 
бы в таком случае самым неопытным воспитателем и самым злым роком этих четырех 
людей? Нравственный фанатик, думающий, что добро может проистекать только из 
добра и возрастает лишь на почве добродетели.
71
      Предусмотрительный способ выражения. - А. Если бы все это знали, то 
большинству это было бы вредно. Ты сам называешь эти мысли опасными для 
злонамеренных людей и все-таки решаешься открыто высказывать их? В. Я пишу так, 
что ни чернь, ни populi, ни люди всевозможных партий не могут читать меня. 
Следовательно, эти мысли никогда не будут открытыми для всех. А. Как же ты 
пишешь тогда? В. Так, что в словах моих нет ни пользы, ни приятности - для 
людей всех этих трех разрядов.
72
      Посланники богов. - Сократ также считал себя посланником богов; но я не 
знаю, какой поток аттической иронии и остроумия нужен был ему для того, чтобы 
смягчить этот роковой и дерзкий взгляд. Он проповедует без всякой мысли об этом 
посланничестве; его картины, его образы, напр., об оводе и лошади, слишком 
реалистичны и не согласуются с притязанием на эту миссию; его задача, как он 
представлял ее себе, заключалась в том, чтобы всевозможными способами 
испытывать, насколько его верховное божество вещает истину, а это бесспорно 
указывает на смелое и свободное отношение Сократа к его богам. Такое испытание 
богов представляет один из тончайших, когда-либо придуманных компромиссов между 
мистикой и свободомыслием. Теперь мы более не нуждаемся в таком компромиссе.
73
.   .   .   .   .    .   .   .   .   .   .    .   .   .   .   .   .    .   .   .