порождает себя как своего Сына, отличает себя от себя — абсолютное определение, 
но то, что он таким образом отличает от себя, не имеет формы инобытия, а 
отличенное непосредственно есть лишь то, от чего оно отделено. Бог есть дух78, 
в этот чистый свет не вступает никакая тьма, никакой цвет или смешение 77. 
Отношение между Отцом и Сыном взято из органической жизни и дано в виде 
представления; это естественное отношение является только образным и поэтому 
никогда полностью не соответствует тому, что должно быть здесь выражено. Когда 
мы говорим, что бог вечно порождает своего Сына, что бог отличает себя от себя, 
то мы начинаем говорить о боге, что он делает это и в положенном им другом, 
целиком оставаясь у самого себя (форма любви), но ведь мы должны знать, что бог 
есть сама эта деятельность в целом. Бог есть начало, он совершает это, но он 
есть точно так же и конец, тотальность; таким образом, в качестве тотальности 
бог есть дух. Бог только как Отец еще не есть истинное (так, без Сына он познан 
в иудейской религии), скорее, он есть начало и конец; он есть своя собственная 
предпосылка, делает самого себя предпосылкой (это лишь другая форма различия), 
он есть вечный процесс. Что это истина, и истина абсолютная, имеет форму 
чего-то данного; но знание этого как в себе и для себя истинного — это дело 
философии и составляет все ее содержание. В ней обнаруживается, что 
   231 
   все содержание природы, духа диалектически стремится в этот центр как в свою 
абсолютную истину. Здесь уже речь идет не о том, чтобы доказать, что догмат, 
эта тихая тайна, есть вечная истина; это осуществляется, как уже сказано, в 
философии в целом. 
   Чтобы ближе разъяснить эти определения, можно заметить еще следующее: 
   а) Когда говорят о том, что такое бог, то прежде всего указываются его 
свойства: это бог, он определяется посредством предикатов — это способ 
представления, рассудка. Предикаты — это определения, особенности: благость, 
всемогущество и т. д. 
   Хотя предикаты и не имеют характера природной непосредственности, рефлексия 
превращает их в застывшие, и поэтому определенное содержание становится для 
себя столь же косным и неподвижным, как и природное содержание, каким наделялся 
бог в естественной религии. Природные предметы, такие, как море, солнце и т. д.,
 существуют непосредственно, но определения рефлексии тождественны с самими 
собой так же непосредственно, как и предметы природы. 
   Поскольку на Востоке чувствуют, что это не есть подлинный способ выражения 
божественной природы, то говорят, что бог является tcoAowvo|jwc78, что его 
нельзя исчерпать с помощью предикатов: ибо имена в этом смысле то же самое, что 
предикаты. 
   Собственно, недостаток этого способа определения бога — определения 
посредством предикатов — состоит в том (и благодаря этому как раз и появляется 
бесконечное множество предикатов), что эти предикаты суть лишь особенные 
определения и что существует много таких особенных определений, носителем 
которых является не различенный в самом себе субъект. Поскольку существуют 
особенные определения и поскольку эти особенности рассматривают в соответствии 
с их определенностью, то есть поскольку их мыслят, они противопоставляются друг 
другу, вступают друг с другом в противоречие, и эти противоречия остаются 
неразрешенными. 
   Это выступает и таким образом, что эти предикаты должны выражать отношение 
бога к миру, мир есть нечто иное, чем бог. В качестве особенностей они не 
соответствуют природе бога, и отсюда другой способ рассмотрения их как 
отношений бога к миру — вездесущесть, всеведение бога в мире. Они содержат не 
истинное отношение бога к самому себе, а отношение к другому, к миру; таким 
образом, они являются ограниченными и поэтому вступают в противоречие. Мы 
осознаем, что этим способом, перечислением множества особенностей, невозможно 
получить живое изображение бога. Их противоречие не разрешается истинным 
образом и посредством абстрагирования от их определенности, когда рассудок 
требует, чтобы их принимали только sertsu eminentiori79. Истинное разрешение 
противоречия содержится в идее, которая есть самоопределение бога как отличного 
от самого себя, но в то же время и вечное снятие этого отличия. 
   Оставленное различие было бы противоречием: если бы различие оставалось 
твердым, возникла бы конечность. Оба являются самостоятельными по отношению 
друг к другу и даже в связи друг с другом сохраняют эту самостоятельность. Идея 
состоит не в том, чтобы оставлять различие, но в том, чтобы его также и 
разрешать: бог полагает себя в этом различии и равным образом снимает его. 
   Если мы устанавливаем предикаты бога, так что они являются особенными, то мы 
сначала стремимся к тому, чтобы разрешить это противоречие. Это внешняя 
деятельность, наша рефлексия, и поскольку она внешняя, наша деятельность, а не 
содержание божественной идеи, постольку противоречия не могут быть разрешены. 
Идея сама есть именно снятие противоречия; ее собственное содержание, 
определение состоит в том, чтобы полагать и абсолютно снимать это различие, и 
это есть жизнь самой идеи. 
   b) В метафизическом доказательстве бытия бога мы видим переход от понятия к 
бытию: понятие не только является понятием, но оно также и есть, имеет 
реальность. Для точки зрения, на которой мы теперь находимся, возникает интерес,
 желание перейти от понятия к бытию. 
   Божественное понятие есть чистое понятие, понятие без всякого ограничения; 
идея содержит в себе тот момент, что понятие определяет себя, а тем самым 
полагает себя как отличное от самого себя: это момент самой божественной идеи, 
и, так как мыслящий, рефлектирующий дух имеет перед собой это содержание, в нем 
есть потребность этого перехода, этого дальнейшего движения.