233 
   Логическая сторона перехода содержится в вышеприведенных так называемых 
доказательствах: необходимо в самом понятии, исходя из понятия и именно через 
понятие перейти к объективности, к бытию в элементе мышления. То, что выступает 
как субъективная потребность, есть содержание, есть один момент самой 
божественной идеи. 
   Когда мы говорим: бог создал мир, то это тоже переход от понятия к 
объективности, однако мир здесь определен как существенно другое бога, и это — 
отрицание вне бога, без бога, безбожно сущего мира. Поскольку мир определен как 
это другое, то различие еще не выступило как различие в самом понятии, 
содержащееся в понятии, то есть бытие, объективность должна раскрыться в 
понятии как деятельность, следствие, определение самого понятия. 
   Тем самым, следовательно, показано, что это то же самое содержание в себе, 
которое как потребность выступает в форме доказательства бытия бога. В 
абсолютной идее, в элементе мышления бог есть абсолютно конкретное всеобщее, то 
есть он полагает себя как другое, но так, что это другое непосредственно сразу 
же определено как сам бог, что различие только идеально, непосредственно снято, 
не получает формы внешности, а это как раз и значит, что различенное должно 
быть раскрыто в понятии и сообразно понятию. 
   Это логический ход, в котором обнаруживается, что всякое определенное 
понятие есть снятие самого себя в качестве противоречия с самим собой, с тем 
чтобы стать чем-то отличным от себя и положить себя как таковое, и, таким 
образом, понятие само еще отягощено этой односторонностью, конечностью, оно 
само есть нечто субъективное, а определения понятия, различия положены только 
как идеальные, а не как действительные различия. Это понятие, объективирующее 
себя. 
   Когда мы говорим: бог, то мы выражаем только его абстрактность, или, говоря 
о боге Отце, о всеобщем, мы высказываемся о нем сообразно конечности. Его 
бесконечность состоит как раз в том, что он снимает эту форму абстрактной 
всеобщности, непосредственности, благодаря чему полагается различие, но он 
должен снять также и это различие. Только тогда он есть истинная 
действительность, истина, бесконечность. 
   234 
   Эта идея есть спекулятивная идея, то есть разумное, поскольку оно мыслится, 
мышление разумного. Не спекулятивным, рассудочным мышлением является такое, в 
котором останавливаются на различии как таковом, например на различии конечного 
и бесконечного. Обоим приписывается абсолютность, но также и отношение друг к 
другу, а постольку единство и тем самым противоречие. 
   с) Эта спекулятивная идея противоположна как чувственности, так и рассудку; 
поэтому для чувственного способа рассмотрения и для рассудка она есть тайна. 
Для обоих она есть р-иатт^рюм80, и как раз в отношении того, что в ней есть 
разумного. Тайной в обычном смысле природа бога не является, и менее всего в 
христианской религии, так как здесь бог дал себя познать, показал, что он есть, 
здесь он открыл себя; но бог является тайной для чувственного восприятия, 
представления, для чувственного способа рассмотрения и для рассудка. 
   Чувственное вообще имеет в качестве основного своего определения внешнее, 
внеположностъ; в пространстве различные моменты располагаются рядом друг с 
другом, во времени следуют друг за другом, пространство и время — это то 
внешнее, в коем они суть. Чувственному способу рассмотрения свойственно иметь 
перед собой то различное, которое внеположно одно другому. Тут в основе лежат 
различия, остающиеся таковыми для себя, остающиеся внешними друг другу. 
   Таким образом, то, что заключено в идее, есть тайна для чувственного способа 
рассмотрения, ибо здесь налицо совсем другой способ, отношение, категория, 
нежели те, которые имеет чувственность. Идея есть такое различение, которое в 
то же время не является различием, но останавливается на этом различии. Бог 
созерцает себя в том, что отлично от него, в своем другом остается связанным 
только с собой, находится в нем только у самого себя, соединяется только с 
самим собой, он созерцает себя в своем другом. 
   Это совершенно не соответствует чувственному рассмотрению: в сфере 
чувственного одно — здесь, а другое — там, каждый момент имеет значение чего-то 
самостоятельного, ему свойственно не быть тем, что оно есть, имея самое себя в 
другом. В сфере чувственного две вещи не могут быть в одном и том же месте, они 
исключают друг друга. 
   235 
   В идее различия положены не как исключающие друг друга, а таким образом, что 
они существуют лишь в этом объединении одного с другим. Это истинно 
сверхчувственное, а не обычное сверхчувственное, которое должно быть где-то 
наверху, ибо последнее тоже есть нечто чувственное, то есть внеположное и 
равнодушное по отношению к другому. Поскольку бог определен как дух, внешность 
является снятой; поэтому это — мистерия для чувств. 
   Эта идея стоит также выше рассудка, является тайной для него, ибо рассудок 
держится за мыслительные определения как совершенно внеположные друг другу, 
различные, сохраняющие по отношению друг к другу самостоятельность, прочные. 
Положительное — это не то, что отрицательное, причина — не то, что действие. 
   Но для понятия истинно также то, что эти различия снимаются. Поскольку 
моменты различны, они остаются конечными, а рассудку свойственно держаться за 
конечное, и, даже когда он переходит к бесконечному, у него оказывается на 
одной стороне бесконечное, а на другой — конечное. 
   Истинно то, что конечное и противостоящее ему бесконечное не содержат в себе 
истины, но сами являются лишь преходящими. Поэтому истинно бесконечное есть