Здесь поклоняются всему живому — солнцу, звезде, дереву, но только как добру,
 заключенному в нем добру, свету, а не его живому образу, его конечной, 
преходящей форме; субстанциальное отделяется от того, что принадлежит сфере 
преходящего. И в человеке положено это различие; возвышенное в нем отличается 
от его непосредственной телесности, от природного, временного, от 
незначительности его внешнего бытия, его существования. Это высшее — гении, 
ферверы. Среди деревьев выделяется одно дерево — Хом, из него течет вода 
бессмертия. Итак, в государстве являет себя субстанциальное, 
   17 
   царство света; в правителе — высший свет, в чиновниках — духи Ормузда. Это 
различие субстанциального и преходящего, однако, поверхностно; абсолютное же 
различие — это различие добра и зла. 
   Можно упомянуть и о том, что один из помощников Ормузда есть Митра, 
посредник7. Интересно, что о Митре говорит уже Геродот. Однако в религии парсов 
определенность опосредствования, примирения не получила еще, по-видимому, 
преобладающего значения. Лишь позже, когда потребность примирения стала сильнее 
осознаваться человеком, стала более живой и определенной, служение Митре стало 
более разработанным в своей всеобщности. 
   Культ Митры имел особое распространение у римлян в христианское время, и еще 
в средние века тайно существовал культ Митры, связанный, по-видимому, с орденом 
тамплиеров8. Митра, ударяющий ножом в шею быка,— существенный образ этого 
культа, и его часто обнаруживают в Европе 9. 
   с. Культ 
   Культ этой религии непосредственно связан с ее определением. Его цель — 
восславить Ормузда в его творении; начало и завершение — поклонение добру. 
Молитвы просты, монотонны и лишены своеобразия нюансов. Главное определение 
культа состоит в том, что человек должен соблюдать внутреннюю и внешнюю чистоту 
и повсюду способствовать сохранению этой чистоты и ее распространению. Вся 
жизнь парса должна быть таким культом, он не стремится к отъединению, как 
индусы. Парс должен повсюду содействовать жизни, ее плодородию и радости, 
творить добро словом и делом, везде поддерживать добро среди людей и 
поддерживать самих людей, рыть каналы, сажать деревья, давать приют странникам, 
возделывать пустынные земли, кормить голодных, поить землю, которая и сама есть 
субъект и гений 10. Такова эта односторонность абстракции. 
   В. Сирийская религия, или религия страдани 
   Мы только что рассмотрели определение борьбы и победы над злом; теперь нам 
надлежит в качестве следующего момента рассмотреть эту борьбу как страдание. 
   18 
   Выражение «борьба как страдание» может показаться поверхностным; однако оно 
означает, что борьба уже есть не только внешняя противоположность, но заключена 
в одном субъекте и в его самоощущении. В этом случае борьба есть объективация 
страдания. Страдание же вообще — процесс, проходящий в конечности, и 
субъективно ощущается как сокрушение души. Этот процесс в конечности — 
страдание, борьба, победа — составляет момент 
   В природе духа, и он не может отсутствовать в сфере, где мощь определяет 
себя как духовная свобода. Утрата самого себя, противоречие у-себя-бытия и 
другого, которое снимает себя, достигая бесконечного единства (здесь может идти 
речь только об истинной бесконечности), снятие противоположности — все это 
существенные определения в идее духа, которые теперь здесь выступают. Мы 
осознаем развитие идеи, ее ход и моменты, чью тотальность конструирует дух; 
однако эта тотальность 
   не положена — она отпущена в моменты, попеременно проявляющиеся в этой сфере.
 
   Поскольку содержание еще не положено в свободном дуче, так как моменты еще 
не возвращены в субъективное единство, содержание дано непосредственно и 
выброшено в форму пригодности. Оно изображается как естественный процесс, 
который по существу познается в качестве символического и тем самым есть не 
только процесс, происходящий во внешней природе, но и всеобщий процесс. По 
отношению к той точке зрения, которую мы рассматривали ранее, где господство 
осуществляла абстрактная мощь, а не дух, ближайший следующий этап развития идеи 
составляет момент конфликта. Дух существенно есть то, что он из своего инобытия 
и из преодоления этого инобытия, через отрицание отрицания приходит к самому 
себе; дух создает себя: он проходит через отчуждение самого себя. Поскольку, 
однако, он еще не положен как дух, этот процесс отчуждения и возвращения еще не 
идеализован, еще не положен как момент духа; он непосредствен и поэтому дан в 
форме природности. 
   Это определение — так, как мы его здесь рассмотрели, - нашло свое выражение 
в финикийской религии и вообще в религиях Передней Азии. В этих религиях 
содержится названный процесс: гибель, отчуждение бога и воскресение его прежде 
всего изображаются в финикийской религии. Представление о Фениксе известно: это 

   19 
   птица, которая сжигает сама себя, из ее пепла возникает юный Феникс со 
свежими силами. 
   Это отчуждение, это инобытие, определенное как естественное отрицание, есть 
смерть, но смерть, которая вместе с тем снимается, поскольку из нее возникает 
новая, молодая жизнь. Дух есть вечно то, что уничтожает себя, делает себя 
конечным в мире природы, однако возвращается к самому себе посредством 
уничтожения своей природности. В Фениксе воплощен этот известный символ, здесь 
имеет место не борьба добра со злом, а божественный процесс, присущий самой