основанная Зороастром3. Еще и теперь существует ряд общин, исповедующих эту 
религию; они находятся в Бомбее, на побережье Черного моря в районе Баку, где 
особенно много источников нефти; этим случайным обстоятельством иногда пытались 
объяснить тот факт, что предметом почитания является у парсов огонь. У Геродота 
и других греческих писателей есть сведения об этой религии; однако ближе ее 
узнали лишь в новое время благодаря открытию основных религиозных книг 
(Зендавеста) этого народа французом Анкетилем дю Перроном; эти книги написаны 
на древнем языке зендов, родственном санскриту4. 
   Свет, почитаемый в этой религии, не есть символ добра, образ, в виде 
которого его себе представляют; с таким же основанием можно было бы утверждать, 
что добро—символ света: ни то ни другое не есть значение, или символ, они 
непосредственно тождественны. 
   Парсы поклоняются свету; субстанциальность здесь уступает как предмет по 
отношению к субъекту в его Особенности; человек как добро в его особенности 
противостоит всеобщему добру, свету в его чистом, еще не замутненном проявлении,
 которое есть добро как естественное существование. 
   Парсов называли также огнепоклонниками; это неверно постольку, поскольку 
парсы поклоняются не уничтожающему, материальному огню, но огню как свету, 
являющему себя как истина материального мира. 
   Добро в качестве предмета, чувственного образа, соответствующего еще 
абстрактному содержанию, есть свет. Он имеет по существу значение добра, 
справедливости, в образе человека он именуется Ормуздом; однако этот образ 
здесь еще поверхностная персонификация. 
   15 
   Персонификация существует там, где форма в качестве содержания еще не есть в 
себе развитая субъективность. Ормузд есть всеобщее, то, что во внешней форме 
обретает субъективность; он — свет, и его царство — царство света вообще. 
   Звезды — единичные проявления света. Поскольку являющееся есть особенное, 
природное, тем самым возникает различение того, что является, от того, что есть 
в себе; и тогда в-себе-сущее есть также особенное, гений. Подобно тому как 
персонифицируется всеобщий свет, персонифицируются и особенные проявления света.
 Так, звезды персонифицируются в виде гениев; они рассматриваются как явления и 
вместе с тем персонифицируются. Однако они не различены, как свет и как добро; 
персонифицируется единство как таковое; звезды — духи Ормузда, всеобщего света, 
добра в себе и для себя. 
   Эти звезды называются амшадшпанами5, и Ормузд, будучи всеобщим светом, тоже 
один из амшадшпанов. Царство Ормузда есть царство света, в нем семь 
амшадшпанов; можно было бы предположить, что речь идет о планетах, однако ни в 
Зендавесте, ни в вознесенных к каждому из них в отдельности молитвах нет их 
более подробной характеристики. Светила — спутники Ормузда и правят вместе с 
ним. Персидское государство представлено, подобно этому царству света, как 
царство справедливости и добра: царь также окружен семью вельможами, 
составляющими его совет; подобно тому как царь — наместник Ормузда, вельможи 
представляют амшадшпанов. Ежедневно сменяя друг друга, амшадшпаны правят вместе 
с Ормуздом в царстве света; тем самым здесь положено лишь поверхностное 
различение времени. 
   Добру, или царству света, принадлежит все живое; всякое проявление добра в 
живых существах есть Ормузд: он вносит жизнь посредством мысли, слова и 
действия. Здесь также еще отчасти содержатся черты пантеизма, поскольку добро, 
свет, есть субстанция всего; в нем — средоточие счастья, благословения и 
блаженства, все то, что существует в любви, счастье, силе и т. д., все это — 
Ормузд; он даст свет всему существующему: дереву и благородному человеку, 
животному и амшадшпану. 
   Солнце и планеты — главные духи, боги, небожители, чистые и великие; они 
защищают всех, приносят всем благо, благословение и попеременно возглавляют 
царство света. Весь мир на всех его ступенях и во всех его видо- 
   16 
   изменениях есть Ормузд, и в этом царстве света все есть добро. Свету 
принадлежит все; все живое, все существующее, вся духовность, действие, рост 
конечных вещей — все есть свет, Ормузд. Свет — не только чувственная всеобщая 
жизнь, в нем заключены также сила, дух, дурадуются блаженство. Если человек, 
дерево, животное живут, радуются бытию, обладают аффирмативностыо в своей 
природе, благородством, — это его сияние, его свет, и в нем — воплощение 
субстанциальной природы всего. 
   Парсы поклоняются свету, и этому способствует также характер той местности, 
где они живут, — равнины с большим количеством источников нефти. На алтарях 
горит огонь — это не столько символ, сколько присутствие совершенного, добра. 
Всякое проявление добра в мире тают, любят, ему поклоняются, ибо добро — сын, 
порождение Ормузда, в котором он любит себя, любуется собой. Хвалебные гимны 
возносятся и ко всем чистым духам людей; они именуются ферверами6 и выступают 
либо как телесные, живые существа, либо как умершие; парсы молят ферверов 
Зороастра охранять их. Животным также поклоняются, потому что в них — жизнь, 
свет; при этом в них видят гениев, духов, аффирмативности живой природы и 
именно этому поклоняются как идеалу особенных родов вещей, как всеобщей 
субъективности, представляющей божество в образе конечного. Парсы, как уже было 
сказано, поклоняются животным, идеалом является небесный бык — символ созидания,
 и у индусов, который там сопутствует Шиве; из вощений огня прежде всего 
почитается Солнце; есть и среди гор идеальная гора — Альбордж, гора гор. Так, в 
воззрениях парсов есть мир добра, идеалы — не потусторонние, а существующие в 
действительности, присутствующие в действительных вещах.