блаженству». 
   Абстрактная необходимость как такая абстрактность мышления и возвращения в 
себя есть одна из крайностей другой крайностью является единичность особенных 
божественных сил. 
   с. Положенная необходимость, 
   или особенные боги, их явление и образ 
   Особенные божественные силы принадлежат в себе всеобщему, необходимости, 
однако выходят за эти пределы, ибо для себя они еще не положены как понятие и 
не определены как свобода. Разумность и разумное содержание имеют еще форму 
непосредственности, или субъективность еще не положена как бесконечная, и 
поэтому единичность выступает как нечто внешнее. Понятие еще не раскрыто и со 
стороны своего наличного бытия еще не имеет необходимого содержания. Но тем 
самым оказывается, что свобода особенного есть лишь видимость свободы и что 
особенные силы удерживаются в единство силой необходимости. 
   138 
   Необходимость сама по себе не является чем-то божественным, не есть 
божественное вообще. Правда, можно сказать, что бог есть необходимость, то есть 
необходимость — одно из его определений, хотя еще и несовершенное, но нельзя 
сказать, что необходимость есть бог. Ибо необходимость — не идея, а скорее 
абстрактное понятие. Но уже Немезида, а тем более эти особенные силы суть 
начала божественные, поскольку первая относится к наличной реальности, а 
последние определены в себе самих как отличные от необходимости, а тем самым 
как отличные друг от друга и содержатся в необходимости как в единстве всего 
всеобщего и особенного. 
   Но так как особенное еще не получило своей меры с помощью идеи и 
необходимость еще не является содержательной мерой мудрости, то в сферу 
особенных богов вторгается неограниченная случайность содержания. 
   б. Случайность образов 
   Уже двенадцать главных богов Олимпа50 не упорядочены посредством понятия и 
не образуют системы. Хотя некоторый момент идеи и проступает, но он еще не 
развернут. 
   Будучи отделенными от необходимости, божественные силы выступают как внешние 
по отношению к ней, следовательно, как неопосредствованные, как совершенно 
непосредственные предметы, существующие в природе: солнце, небо, земля, море, 
горы, люди, цари и т. д. Но они также поддерживаются необходимостью, и, таким 
образом, природный момент в них снимается. Если бы при этом оказалось, что эти 
силы являются божественными существами в своем природном, непосредственном 
существовании, то это было бы возвращением к естественной религии, где свет, 
солнце, данный царь в своей непосредственности являются богом и внутреннее, 
всеобщее еще не стало моментом отношения, однако существенно содержит в себе 
необходимость, ибо в нем непосредственное является лишь чем-то положенным и 
снятым. 
   Однако природный элемент, хотя и в снятом виде, еще составляет 
определенность особенных сил и, поскольку он включается в образ 
самосознательных индивидуумов, становится обильным источником случайных 
определений. Определение времени—год, разделение на месяцы— составляет столь 
важный момент в образах конкретных 
   139 
   богов, что были даже попытки, например у Дюпюи51, превратить их в 
календарных богов. Даже в сфере духовных богов многообразно отразилось 
созерцание рождения, возникновения и гибели, имеющие место в природе. Но, 
будучи возведенными, в самосознательный образ этих богов природные определения 
выступают как случайные и превращаются в определение самосознателъной 
субъективности, благодаря чему теряют свой смысл. Справедливо было бы добавить, 
что в поступках этих богов ищут так называемые философемы. Например, Зевс 
вместе с богами двенадцать дней пировал у эфиопов, повесил Геру между небом и 
землей и т. д. Подобные представления, как и бесконечное множество, любовных 
приключений приписываемых Зевсу, имеют, безусловно, свой первоисточник в 
некотором абстрактном представлении, относящемся к природным отношениям, 
природным силам к закономерному и существенному началу в них, и должны, 
следовательно, изучаться в соответствии с этим. И в то же время эти природные, 
отношения низведены до случайностей, так как они не сохранили свою чистоту, и 
превращены в формы, носящие субъективный человеческий характер. Для свободного, 
самосознания все эти природные определения уже не имеют никакого значения. 
   Другим источником случайных определений является само духовное, духовная 
индивидуальность и ее историческое развитие. Бог открывается человеку в его 
собственной судьбе или в судьбе государства, и это становится событием, которое 
рассматривается как действие, благосклонность или враждебность бога. Это дает 
бесконечное многообразное, хотя и случайнее, содержание: какое-либо событие, 
счастье или несчастье становятся божественным деянием и служат для того, чтобы 
ближе и подробнее определить поступки бога. Подобно тому, как иудейскому бог 
дал народу его землю, вывел его предков из Египта, так и греческий бог 
выступает как причина всего того, что произошло с народом и что этот народ 
рассматривает как божественное или же как самоопределение божественное. 
   Затем надо принять во внимание также место и время, где раньше всего 
возникло осознание какого-либо бога. Этот момент происхождения, ограниченный 
определенный местом и временем и связанные с веселым нравом греков является 
источником множества прекрасных историй. 
   Наконец, свободная индивидуальность богов является главным источником 
многообразного случайного содержа -