Следовательно, это отрицание отрицания, означающем, что смерть уничтожается, 
что принцип зла преодолен, есть чрезвычайно важное определение. У парсов зло не 

   34 
   преодолевается, но добро, Ормузд, противостоит злу, Ариману, и еще не 
подверглось подобной рефлексии; лишь, в египетской религии положено преодоление 
принципа зла. 
   Это ведет к названному выше, уже известному нам определению; оно заключается 
в том, что возрожденный временно представляется как умерший, он правит царством 
Аментеса и царством живых, судит мертвых ну и справедливости. Лишь здесь 
появляются право и нравственность — в определении субъективной свободы; в боге 
субстанциальности нет ни того ни другого, поэтому здесь появляется и наказание, 
а также представление о достоинстве человека, определяющего себя в соответствии 
с нравственностью, с правом. 
   Вокруг этого всеобщего начала группируется бесконечное множество 
представлений, богов. Осирис лишь одно из этих представлений и, по Геродоту, 
даже одно из более поздних; однако в качестве правителя мертвых в царстве 
Аментеса, в качестве Сераписа 18, он возвысился над всеми другими богами и стал 
богом, вызывающим наибольший интерес. 
   Геродот устанавливает, согласно указаниям жрецов, последовательность 
египетских богов и помещает Осириса в число более поздних; однако развитие 
религиозного сознания происходит и внутри самой религии; так, уже в индуистской 
религии мы видели, что культ Вишну и Шивы возник сравнительно поздно. В 
священных книгах Митра приведен в числе других амшадшпанов и стоит одной 
ступени с ними, однако уже Геродот особо выделяет Митру, а в Римской империи, 
где находили себе место все религии, культ Митры становится одной из главных 
религий, тогда как служение Ормузду подобного значения обретает. 
   По - видимому, и египетский Осирис—божество более позднего происхождения. В 
римское время, как известно, главным божеством египтян считался Серапис, один 
из ликов Осириса, но, если Осирис и был более поздним порождением духа, он тем 
не менее остается тем божеством, в котором тотальность сознания открыла себя. 
   Противоположность египетского воззрения выступает из своих глубин и выходит 
на поверхность. Тифон — физическое зло, Осирис — принцип жизни. Первому 
принадлежит бесплодная пустыня, и он представляется как знойны ветер, палящий 
жар солнца. Другая противопо- 
   35 
   ложность — это природная противоположность Осириса и Исиды, солнца и земли, 
которая считается принципом плодородия вообще; Осирис умирает, побежденный 
Тифоном, и Исида повсюду ищет его останки; бог умирает — это опять отрицание. 
Останки Осириса погребаются, но сам он становится правителем царства мертвых. 
Это отражение процесса живой природы, необходимого круговорота, завершающегося 
возвращением к себе. Подобный же круговорот присущ и природе духа. Его 
выражением служит судьба Осириса. Здесь одно означает также и другое. 
   Помимо Осириса существуют и другие божества, но он — их средоточие, и они 
образуют лишь единичные моменты тотальности, представленной им 19. Так, Амон — 
момент солнца, но это определение принадлежит и Осирису. Существует еще 
множество божеств, которых называют календарными, так как они олицетворяют 
собой изменения природы в течение года. Отдельные отрезки года, подобно 
весеннему равноденствию, началу лета и т. п., получают свое выражение и 
персонификацию в календарных божествах. 
   В Осирисе же воплощено и духовное, а не только природное начало: он - 
законодатель, он установил брак, обучил людей земледелию и ремеслам. В этих 
представлениях отражаются воспоминания о древних царях Египта, тем самым Осирис 
обретает и исторические черты. Аналогичным образом и воплощения Вишну, захват 
им Цейлона отражают события из истории Индии. 
   Подобно тому как Митра, определение которого было самым интересным, был 
выделен из числа богов и религия парсов стала служением Митре, так и Осирис 
стал центром в египетской религии, но центром не непосредственного, а духовного,
 интеллектуального мира. 
   Из сказанного явствует, что субъективность здесь сначала выступает в форме 
представления, мы имеем дело С субъектом, с духовным, представляемым в 
человеческом образе, однако это не есть непосредственный человек, его j 
существование положено не в непосредственности человеческого мышления, но в 
непосредственности представления. 
   Это содержание имеет в себе моменты, движение, вследствие чего оно есть 
субъективность, но и по своей форме оно, пребывая в сфере духовности, вознесено 
над миром природного. Итак, идея положена в этой сфере представления; 
недостаток всего этого состоит в том, что 
   36 
   это только представление субъективности, субъективности на ее абстрактной 
основе. 
   Потому здесь еще нет глубины всеобщей противоположности, субъективность еще 
не постигнута в ее абсолютной всеобщности и духовности. Следовательно, эта 
всеобщность - внешняя, поверхностная всеобщность. 
   Содержание представления не связано с временем, оно положено в сфере 
всеобщности; тот факт, что нечто произошло в это время, в этом месте, - 
подобная чувственная единичность устраняется. В представлении всё, поскольку 
находится в области духовного, обладает всеобщностью, несмотря на то, что при 
этом устраняется лишь незначительная часть чувственного, как, например, в 
предании о доме. Всеобщность здесь, следовательно, есть лишь внешняя