стать духом, стать действительным в качестве духа; таким образом, истина 
открывается вначале человеку как нечто предпосланное, признанное, значимое, то 
есть вначале открывается с необходимостью как авторитет. 
   Всякая истина, также и чувственная — но последняя не является подлинной 
истиной — открывается человеку вначале таким образом. В нашем чувственном 
восприятии мир открывается нам как авторитет, он есть, мы находим его именно 
таким, мы принимаем его как сущий, и мы относимся к нему как к чему-то сущему. 
Это так, и такое, как оно есть, оно имеет значимость. 
   Учение, духовное, но дано как такой чувственный авторитет, по его следует 
усвоить как значимую истину. Правы суть нечто значимое, некоторое существующее 
убеждение, но так как это есть нечто духовное, то мы не говорим, что они есть, 
но говорим, что они имеют силу, что они значимы. Но так как нравы открываются 
нам как нечто сущее, то они есть, и тот способ, каким они даются нам в качестве 
чего-то значимого, мы называем авторитетом. 
   Подобно тому как человек учится воспринимать чувственный мир, он должен 
подчиняться авторитету, потому что он налично, потому что он есть; солнце тоже 
налично, и, так как оно налично, я должен с этим соглашаться — подобно этому 
обстоит дело и с учением, с истиной, но она не дана в чувственном восприятии, 
через деятельность чувств, но через учение как нечто сущее, через авторитет. То,
 что есть в человеческом духе, то есть в истинном духе человека, тем самым 
осознается человеком как нечто предметное, или, другими словами, то, что в нем 
есть, развивается, так что он знает это как истину, в коей он пребывает. В 
таком воспитании, упражнении, образовании и усвоении речь идет только о 
привыкании к добру и истине. Поэтому дело не в том, чтобы преодолеть зло, ибо 
зло в себе и для себя преодолено. Речь идет только о случайной субъективности. 
С одним из определений веры, состоящим в том, что субъект не таков, каким 
должен быть, связана вместе с тем абсолютная возможность для него исполнить 
свое назначение, удостоиться божьей милости. Это дело веры. Индивидуум должен 
постигнуть истину в себе сущего единства 
   316 
   божественной и человеческой природы, и он постигает эту истину в вере в 
Христа. Таким образом, бог больше не является для индивидуума чем-то 
потусторонним, и постижение этой истины противоположно первому основному 
определению, а именно что субъект не таков, каким он должен быть. Поскольку 
ребенок рожден в церкви, он рожден в свободе и для свободы, для него больше нет 
никакого абсолютного инобытия: это инобытие положено как нечто преодоленное, 
побежденное. 
   В этом приобщении речь идет о том, чтобы не допустить появления зла, 
возможность которого вообще заложена в человеке; но, поскольку зло появляется 
тогда, когда человек совершает злые дела, оно вместе с тем есть нечто в себе 
ничтожное, над чем властен дух, так как дух имеет силу не допустить совершения 
зла. 
   Раскаяние, покаяние имеет тот смысл, что благодаря возвышению человека к 
истине преступление осознается им как в себе и для себя преодоленное, не 
имеющее само по себе силы. 
   Таким образом, совершённое делается несовершенным, по это происходит не 
чувственным образом, а духовно, внутренне. Человеку прощается его преступление, 
он выступает как принятый Отцом среди людей. 
   Дело церкви — приучать к тому, чтобы воспитание духа становилось все более 
внутренним, чтобы истина отождествлялась с самостью, с волей человека, 
становилась его ведением, его духом. Борьба миновала, и появилось сознание, что 
это уже не борьба подобно той, которая имеет место в персидской религии или в 
кантовской философии, где зло должно быть преодолено, но в себе и для себя оно 
противостоит добру, и высшее предстает как бесконечный прогресс. 
   Там, где не выходят за рамки долженствования, где стремление бесконечно, 
решение задачи переносится в бесконечное. 
   Напротив, здесь противоречие в себе уже разрешено; зло осознается как в себе 
и для себя преодоленное в духе, и благодаря тому, что оно преодолено в себе и 
для себя, субъекту надлежит только сделать свою волю доброй — и зло, злодеяние 
исчезает. 
   Здесь налицо сознание того, что нет такого греха, который не может быть 
прощен, если отказаться от природной воли, кроме греха против святого духа, 
отрицани 
   317 
   духа, ибо лишь он есть та сила, которая может все преодолеть. 
   При этом существует много трудностей, вытекающих из понятия духа и свободы: 
с одной стороны, дух выступает как всеобщий, а с другой — как для-себя-бытие 
человека, для-себя-бытие отдельного индивидуума. Следует сказать, что 
возрождение производит божественный дух; это свободная божественная милость, 
ибо все божественное свободно; это не фатум, не судьба. Но с другой стороны, 
установлено также самобытие души, и теперь пытаются узнать, что здесь зависит 
от человека; ему предоставляется Velleitas, Nisus 119, неустойчивое пребывание 
в этом состоянии само является недуховным. Первое бытие, самобытие есть в себе 
понятие, дух, и нужно снять форму его непосредственности, его единичного, 
частного для-себя-бытия. Но это самопреодоление понятия и возвращение его к 
себе есть дух всеобщий, а не ограниченный. Деятельность в вере, направленная к 
сущему в себе примирению,— это, с одной стороны, деятельность субъекта, а с 
другой — деятельность божественного духа. Сама вера есть божественный дух, 
действующий в субъекте; но последний, таким образом, не есть пассивный сосуд, а 
святой дух есть в то же время дух субъекта, поскольку последний имеет веру; в