отношение субъекта как такового. Здесь прекращается простое рассмотрение 
истории, субъект сам вовлекается в процесс, он чувствует боль зла и своего 
собственного отчуждения, которые Христос взял на себя, приняв человеческий 
образ, но и своей смертью уничтожил. 
   Поскольку содержание предстает и таким образом, то это религиозная сторона, 
и здесь начало возникновения общины. Это содержание является тем же самым, что 
называют излиянием святого духа: дух дал это в откровении. Отношение к человеку 
как таковому превращаетс 
   293 
   в отношение, которое изменяется, преобразуется духом, так что в нем 
открывается природа бога, и эта истина получает непосредственную достоверность 
в виде явления. 
   Тот, в ком видели учителя, друга, мученика истины, получает в общине совсем 
другое место. До сих пор было положено лишь начало, которое посредством духа 
приходит теперь к результату, к концу, к истине. Смерть Христа — это, с одной 
стороны, смерть человека, друга, умершего насильственной смертью, но эта же 
смерть в духовном смысле сама становится благом, центром примирения. 
   После смерти Христа его друзьям впервые открылось созерцание природы духа, 
открылась возможность удовлетворения потребности в духе чувственным образом. 
Следовательно, то убеждение, которое они могли почерпнуть из его жнзни, еще не 
было полной истиной, но таковой стал дух. 
   До своей смерти он предстоял им как чувственный индивидуум. Подлинное 
разъяснение им было дано духом, о котором Христос говорит, что он будет вести 
их в истину: «Та только и будет истина, в которую введет вас дух»112. 
   Тем самым с этой стороны смерть Христа определяется как переход к величию, 
как прославление, которое, однако, есть лишь восстановление первоначального 
величия. Смерть, отрицательное является опосредствующим моментом, дабы 
первоначальное величие было положено как достигнутое. Таким образом свершается 
история воскресения и вознесения Христа одесную Бога, благодаря чему история 
получает духовный смысл. 
   Но тем самым свершилось и то, что эта маленькая община обрела достоверность: 
Бог явился в образе человека, это человеческая природа Бога, а именно его самый 
абстрактный образ, его высшая зависимость, крайнее бессилие и крайняя степень 
хрупкости, выступает как естественная смерть. «Умер сам Бог»,— поется в 
известном лютеранском гимне; это сознание того, что человеческое, конечное, 
хрупкое, бессильное, отрицательное составляет сам момент божественного, есть в 
самом Боге; что инобытие, конечное, отрицательное не внешне Богу и в качестве 
инобытия не препятствует единству с Богом. Инобытие, отрицание сознается как 
момент самой божественной природы. Это высшее познание природы идеи Бога. 
   Таким образом, это внешне отрицательное превращается во внутреннее. Смерть, 
с одной стороны, имеет тог 
   294 
   смысл, то значение, что вместе с нею снимается человеческое и вновь 
выступает божественное величие. Но в то же время сама смерть есть и нечто 
отрицательное, крайняя точка того, чему подвержен человек как природное 
наличное бытие и чему тем самым подвержен и сам Бог. 
   Во всей этой истории люди осознали — и это истина, к которой они пришли,— 
что идея бога обладает для них достоверностью, что человеческое есть 
непосредственный, наличный Бог, и, таким образом, что эта история, как ее 
постигает дух, есть изображение того, чем является человек, дух: в себе он бог 
и вместе с тем смертен — опосредствование, благодаря которому преодолевается 
человеческое, а с другой стороны, в-себе-сущее возвращается к себе и только 
таким образом выступает как дух. 
   Сознание общины, совершающее таким образом переход от просто человека к 
богочеловеку — к созерцанию, к сознанию, к достоверности единства и объединения 
божественной и человеческой природы — это то, с чего начинает община и что 
составляет истину, на которой община основана. 
   Экспликация примирения состоит в том, что бог примиряется с миром или, 
скорее, что бог показал себя примиренным с миром, что человеческое бытие не 
есть нечто чуждое ему, но что это инобытие, саморазличение, конечность, как она 
выражена, есть момент в нем самом, но, правда, момент исчезающий. Но в этом 
моменте он показал себя, открыл себя общине. 
   Для общины это история явления бога; она есть божественная история, 
благодаря чему община пришла к сознанию истины. Отсюда образовалось сознание, 
знание того, что бог триедин. Примирение, в которое веруют в Христе, не имеет 
смысла, если бог не сознается как триединый, если не признается, что он есть, 
но есть также и как другое, как различающее себя, так что это другое есть сам 
бог, имеет в себе божественную природу, и снятие этого различия, инобытия, это 
возвращение, эта любовь есть дух. 
   В этом сознании содержится то, что вера есть отношение не к чему-то другому, 
но отношение к самому Богу. Моменты, которые здесь важны, состоят в том, что 
люди осознали вечную историю, вечное движение, которое есть сам бог. 
   Таково изображение второй идеи как в явлении, изображение того, как вечная 
идея стала непосредственной 
   295 
   достоверностью человека, то есть явила себя. Чтобы она стала для человека 
достоверностью, необходима чувственная достоверность, которая вместе с тем 
переходит в духовное сознание, а также переходит в непосредственную 
чувственность, но так, что в ней обнаруживается движение, история бога, жизнь, 
которая есть сам бог.