так же вечно снимается, есть вечное примирение. 
   Что это — истина, мы видели при рассмотрении божественной идеи: бог в 
качестве живого духа есть то, 
   273 
   что отличает себя от себя, полагает нечто другое и в этом другом 
   остается тождественным с самым собой, в этом другом обретает тождество себя 
с самим собой. 
   Это — истина; эта истина должна составлять одну сторону того, что должен 
осознать человек,— в-себе-сущую, субстанциальную сторону. 
   Более конкретно это может быть выражено так: противоположность есть 
несоответствие вообще. Противоположность, зло есть пригодность человеческого 
бытия и волнения, непосредственность; это именно образ природности, [где] 
вместе с непосредственностью положена конечность, и эта конечность, или 
природность, не соответствует всеобщности бога, в себе совершенно свободной, 
при-себе-сушей, бесконечность, вечной идее. 
   Это несоответствие является исходным пунктом, составляющим потребность. 
Более близкое определение состоит не в том, что несоответствие обеих сторон 
исчезает для сознания. Несоответствие есть; оно заключено в духовности: дух 
есть саморазличение, полагайте различенных [моментов]. 
   Если они различны, то в том моменте, в каком они различны, они но равны: они 
различны, не соответствуют друг другу. Несоответствие не может исчезнуть; если 
бы оно исчезло, то исчезло бы определение духа, его жизненность, и он перестал 
бы быть духом. 
   вв) Дальнейшее определение, однако, состоит в том, что, несмотря на это 
несоответствие, существует тождество обоих; инобытие, конечность, слабость, 
ветхость человеческой природы не может повредить единству, составляющему 
субстанциальное начало примирения. 
   И это также мы познали в божественной идее, ибо Сын есть иное, чем Отец; это 
инобытие есть различие, в противном случае это не дух. Но это другое есть бог, 
имеет в себе всю полноту божественной природы: определение инобытия не наносит 
никакого ущерба тому, что это другое есть Сын Божий, а тем самый бог; точно так 
же это не вредит ему и в человеческой природе. 
   Это инобытие есть вечно снимающее себя, вечно полагающее себя я вечно себя 
снимающее, и это самополагание и снятие инобытия есть любовь, дух. Зло, одна 
сторона, абстрактно определено как только другое, конечное, отрицательное, и 
бог как добро, истинное поставлен на другую сторону. Но это другое, отрицатель- 

   274 
   ное, содержит в самом себе также утверждение; в конечном бытии должно быть 
осознано то, что в нем содержится принцип утверждения, что в этом принципе 
утверждения заключен принцип тождества с другой стороной: подобно тому как бог 
в качестве истинного есть не только абстрактное тождество с самим собой, но 
есть другое: отрицание, полагание себя другим есть его собственное существенное 
определение, собственное определение духа. 
   Возможность примирения состоит только в том, что сознается в себе сущее 
единство божественной и человеческой природы; это - необходимая основа. Таким 
образом, человек может сознавать себя принятым в бога, поскольку бог не есть 
для него нечто чуждое, он относится к нему не как внешняя акциденция, а принят 
в бога по своей сущности, по своей свободе и субъективности; но это возможно 
лишь постольку, поскольку в самом боге есть эта субъективность человеческой 
природы. 
   Это в-себе-бытие должно быть осознано бесконечной болью как в себе сущее 
единство божественной и человеческой природы, но только согласно в-себе-бытию, 
субстанциальности, так что эта конечность, слабость, это инобытие не вредит 
субстанциальному единству обоих — бога и человека. 
   Единство божественной и человеческой природы, человек в своей всеобщности 
есть мысль человека и в себе и для себя сущая идея абсолютного духа. Эта идея и 
объективность бога реальна сама по себе уже в том процессе, в котором снимается 
инобытие, а именно во всех людях непосредственно: «Из кубка всего царства духоз 
пенится для него бесконечность» 102. Боль, которую конечное испытывает в этом 
своем снятии, перестает быть болью, так как благодаря этому оно возвышается до 
момента в процессе божественного. 
   «Не для того ль нас мучит эта боль, чтобы умножить нашу радость?» 102 
   Однако здесь, на этой точке зрения, речь идет не о мысли человека. Нельзя 
также остаться при определении единичности вообще, которая сама опять-таки 
всеобща и пребывает в абстрактном мышлении как таковом. 
   гг) Если человеку должно быть дано сознание единства божественной и 
человеческой природы, сознание 
   275 
   этого определения человека как человека вообще, другими словами, если это 
познание должно целиком проникнуть в сознание его конечности, как луч вечного 
света, проясняющегося ему в конечном, то это сознание должно возникнуть у него 
как человека вообще, то есть, не будучи обусловленным особенным образованием 
должно появиться у него как непосредственного человека, и оно должно быть 
всеобщим для непосредственного сознания. 
   Сознание абсолютной идеи, которую мы имеем в мышлении, должно, следовательно,
 возникать не для точки зрения философской спекуляции, спекулятивного мышления, 
а в форме достоверности для людей вообще; не так, чтобы они мыслили, 
усматривали и познавали необходимость этой идеи,— речь идет о том, чтобы она 
была для них достоверной, то есть чтобы эта идея, единство божественной и