выступает как чистая достоверность самого себя, в нем существует точка 
бесконечной субъективности; он, правда, абстрактен, но есть абстрактное 
   263 
   в себе и для себя бытие. Это представлено" в такой форме, что человек в 
качестве духа бессмертен, является предметом интереса бога, "возвышается над 
конечностью, зависимостью, внешними обстоятельствами, в состоянии свободно от 
всего абстрагироваться,—в этом положена возможность освободиться от смертности. 
В религии, поскольку ее противоположность бесконечна, бессмертие души является 
главным моментом. 
   Смертным является нечто такое, что может умереть; бессмертным же является то,
 что может прийти, в такое состояние, что смерть не наступит. В случае когда 
речь идет о воспламеняемости или невоспламеняемости, горение есть только 
некоторое внешнее качество, относящееся к предмету внешним образом. Но 
определение бытия не есть такая возможность, а есть утвердительно определенное 
качество, которое бытие имеет уже теперь в себе самом. 
   Когда речь идет о бессмертии души, то не следует представлять, что оно 
только позднее становится действительным; это качество, присущее ей уже в 
настоящем; дух вечен, а следовательно, он вечен теперь, в настоящем; дух в 
своей свободе не находится в сфере ограниченности, для него, как мыслящего, как 
знающего, предметом является всеобщее, и это есть вечность, которая не является 
простом продолжительностью, как продолжительно существуют горы, но является 
знанием. Вечность духа здесь осознана, ока — в этом познании, в самом этом 
разрыве, который пришел к бесконечности для-себя-бытия, больше не вплетенной в 
природное, случайное, внешнее. Эта вечность духа в себе состоит в том, что дух 
вначале есть сам по себе, но следующая точка зрения заключается в том, что дух 
не должен быть таким, каков он лишь в качестве природного духа, ,но должен быть 
таким, каков он есть в себе и для себя. Дух должен рассмотреть себя; тем самым 
возникает раздвоение, он не должен останавливаться на той точке зрения, что он 
по таков, каков он в себе, он должен соответствовать своему понятию, быть 
всеобщим духом. С точки зрения раздвоения это его в-себе-бытие выступает для 
него как нечто другое, и он сам есть природная воля, он раздвоен в себе; 
поскольку это его раздвоение есть чувство или сознание противоречия, тем самым 
положена потребность снятия противоречия. 
   264 
   С одной стороны, говорится: безгрешный человек в раю был бы бессмертным — 
бессмертие на земле и бессмертие души в этом повествовании не разделены, он жил 
бы вечно. Если эта внешняя смерть является лишь следствием греха, то человек в 
себе является бессмертным; с другой стороны, рассказывается также, что, только 
вкусив от древа жизни, человек будет бессмертным. 
   Вообще же дело в том, что человек бессмертен благодаря познанию, ибо лишь в 
качестве мыслящего он есть не смертная, животная душа, а душа чистая, свободная.
 Познание, мышление — это корень его жизни, сто бессмертия, поскольку познание 
есть тотальность в себе самой. Животная душа погружена в телесное; дух же, 
напротив, есть в себе самом тотальность. 
   Далее, это воззрение, которое мы постигли в мышлении, должно стать 
действительным в человеке, то есть человек должен прийти в себе к бесконечности 
противоположности, противоположности между добром и злом, так, чтобы он в 
качестве природного знал себя злым и тем самым знал противоположность не вообще,
 но создавал ее в себе самом, сознавал, что он зол, чтобы в нем пробудилось 
требование добра и тем самым сознание раздвоения и боль противоречия и 
противоположности. Форму противоположности мы уже имели во всех Религиях, но то 
была противоположность по отношению к силе природы, по отношению к 
нравственному закону, нравственной воле, нравственности, судьбе-—все это 
подчиненные противоположности, они содержат противоположность только по 
отношению к чему-то особенному. 
   Человек, преступающий заповедь, зол, но он зол только в этом частном случае: 
он противопоставил себя только этой особенной заповеди. Мы видели, что добро и 
зло противопоставлены друг другу всеобщим образом у паров, здесь 
противоположность — вне человека, который там вне ее; это не есть абстрактная 
противоположность в нем самом. 
   Отсюда требование, чтобы человек принял эту абстрактную противоположность 
внутрь самого себя и преодолел ее; дело не в том, чтобы он не нарушал ту или 
иную заповедь; истина состоит в том, что он зол сам по себе, зол во всеобщем, 
смысле, глубинах своего внутреннего духа, просто зол, зол в своей внутренней 
глубине 
   265 
   что это определение зла есть определение его понятия и он должен это 
осознать. 
   с) Все дело в этой глубине: глубина означает абстракцию противоположности, 
чистое превращение противоположности во всеобщее, так что ее стороны получают 
определение совершенно всеобщим образом противопоставленных друг другу. 
   Эта противоположность вообще имеет две формы: с одной стороны, это 
противоположность зла кап такового: человек как таковой зол, и в этом его 
противоположность по отношению к богу; с другой стороны, он есть 
противоположность по отношению к миру, он находится в раздвоении с миром, это 
несчастье — другая сторона раздвоения. 
   Чтобы в человеке возникла потребность во всеобщем примирении., в 
божественном примирении, в примирении абсолютном, нужно, чтобы 
противоположность стала бесконечной, чтобы эта всеобщность охватила все самое 
внутреннее, чтобы уже ничего не было вне этой противоположности, чтобы