последующая—свободной субъективности; они еще не обособлены, поэтому здесь все 
загадочно и спутано, и лишь с помощью понятия можно уловить нить, которая 
поможет установить, в какой сфере сочетается столь гетерогенное и к какой из 
этих двух ступеней относятся основные моменты. 
   Бог здесь еще внутренняя природа, мощь в себе, поэтому образ этой мощи 
случаен, произволен. Этой лишь 
   В себе сущей мощи может быть придан тот или иной образ человека, животного. 
Мощь лишена сознания, она— действующий интеллект, который не есть духовность, 
но есть только идея, не субъективная идея, а лишенная и сознания жизненность, 
жизнь вообще. Это не есть субъективность, самость вообще; однако если 
представлять in, в целом как образ, то самое естественное— обратиться к живому, 
ибо внутри жизни как таковой 
   27 
   находится живое; какое именно живое, какое животное, какой человек — 
значения не имеет. Поэтому с этой точкой зрения и связан культ животных во всем 
его многообразии: в различных местностях почитают различных животных. 
   Важнее, согласно понятию, то, что субъект имманентно 
   определен в себе самом, есть в своей рефлексии в себя, что это определение 
уже не всеобщее добро, хотя оно и есть добро и тем самым имеет в качестве 
противостоящего себе зло. Далее, однако, реальная субъективность полагает в 
своем определении различия; здесь, таким образом, положено различное добро, 
внутреннее содержание, которое состоит из определенных определений и не имеет 
только всеобщего определения. Субъект есть реальный субъект лишь в той мере или 
свобода начинается лишь тогда, когда для меня может быть различное, когда 
существует возможность выбора; субъект лишь тогда возвышается над особенной 
целью, свободен от особенности, Когда она не совпадает с самой субъективностью, 
не есть всеобщее добро. Другое дело, если добро одновременно определено и 
вознесено до бесконечной мудрости; здесь определена множественность добра, и 
тогда субъективность возвышается над ним, желание того или иного проявляется 
как выбор, субъект положен как принимающий решения и появляется определение 
целей и действий. 
   Бог как субстанциальное единство не действует, он уничтожает, созидает, он — 
основание вещей, но он не действует; так, например, не действует Брахман; 
самостоятельное действие либо существует только в воображении, либо выражается 
в смене воплощений. Однако здесь возможна лишь ограниченная цель, лишь первая 
субъективность, содержание которой еще не может быть бесконечной истиной. 
   Здесь образ также определяется как человеческий, и бог, следовательно, 
переходит из образа животного в образ человека. В свободной субъективности 
образ, непосредственно соответствующий подобному понятию, может быть только 
человеческим, здесь уже не только жизнь, Но свободное определение в 
соответствии с целью; следовательно, для образа становится необходимым 
человеческое определение, какая-либо особенная субъективность — герой, старый 
король и т. п. Однако это определение не дано в столь неопределенном 
человеческом образе, как Ормузд; здесь, где особенные цели выступают как 
   28 
   в первой субъективности, появляется особенность образа, который имеет 
особенные цели и определения, связанные и донной местностью. Основные моменты 
совпадают с этим. В субъекте должна более отчетливо проявляться развитая 
определенность, определенные цели действия, здесь ограничены, определены, они 
уже не определенность, в ее тотальности. Определенность должна и в своей 
тотальности проявиться в субъекте, развитая субъективность должна созерцаться в 
нем, однако моменты еще не тотальность образа, но проявляют себя сначала как 
непоследовательность, как жизненный путь, как различные состояния субъекта. 
Лишь впоследствии субъекту в качестве абсолютного духа удается иметь в себе 
свои моменты как некую тотальность. Здесь субъект еще формален, еще ограничен 
по своей определенности; несмотря на то что ему принадлежит вся форма, еще 
остается ограничение, в соответствии с которым моменты развиты только как 
состояния, а не каждый из них как тотальность, и в субъекте созерцается не 
вечная история, составляющая его природу, но только история состояний. Первое 
состояние — момент утверждения, второе - его отрицание, третье — возвращение 
отрицания в себя. 
   2) Второй момент здесь имеет особенное значение. 
   Отрицание выступает как состояние субъекта, это его овнешнение, смерть 
вообще; третье - восстановление, 
   возвращение к господству. Смерть — ближайший способ, посредством которого 
отрицание проявляется в субъекте, поскольку он имеет вообще природный, в том 
числе и человеческий, наличие сущий образ. Это отрицание имеет, далее, еще одно 
определение, которое сводится к следующему: поскольку это не вечная история, не 
субъект в его дальности, эта смерть приходит к единичному наличному бытию как 
бы через другое, извне, через злой принцип. 
   Здесь мы имеем бога как субъективность вообще; его главный момент состоит в 
том, что отрицание пребывает те субъекта, а заключено уже в самом субъекте и 
субъект есть в своей сущности возвращение к себе, у-себя-бытиие. Это 
у-себя-бытие содержит различие, которое заключается в том, что оно полагает 
иное по отношению самому себе — отрицание, но оно также возвращается к себе, 
пребывает у себя, тождественно в этом возвращении с самим собою. 
   Это есть единый субъект; момент негативного, будучи в качестве природного 
положен в определение природ- 
   29 
   ности, есть смерть. Следовательно, выступающее здесь определение есть смерть