субстанциальном и подчиняет ему свою естественную волю, преобразует ее в 
соответствии с ним. Лишь через снятие естественной необузданности и через 
знание того, что всеобщее, в-себе-и-для-се-бя-сущее есть истинное, обретает 
человек достоинство, и только в этом случае жизнь имеет ценность. 
   с. Культ в религии колдовства 
   В сфере колдовства, где духовность познается лишь в качестве единичного 
самосознания, не может быть и речи о культе как свободном преклонении перед 
духовным, в себе и для себя объективном. Здесь это отношение принимает форму 
господства над природой, господства немногих, обладающих самосознанием, над 
другими, колдунов над теми, кто не обладает их знанием. Состоя- 
   453 
   ние подобного господства есть чувственная одурманенностъ, при которой 
особенная воля забывается, гасится, и абстрактно чувственное сознание достигает 
необычайной интенсивности. Средствами, вызывающими подобную одурманенность, 
служат танцы, музыка, крик, пирушки, даже оргии — все то, что на более высокой 
ступени становится культом. 
   Переход от этой первой формы религии к более высоким заключается в том, что 
дух очищается от внешнего, от чувственной непосредственности и мысленно, в 
представлении постигает дух в качестве духа. 
   Значение всего этого поступательного движения сводится к объективации духа 
вообще, т. е. к тому, что дух становится абсолютно предметным и обретает 
значение всеобщего духа. 
   II. Раздвоение сознания в себе 
   Дальнейшее развитие ведет к тому, что появляется сознание субстанциальной 
мощи и бессилия непосредственной воли. Знание о боге как об абсолютной мощи еще 
не есть религия свободы. Ибо с появлением этого сознания человек, правда, 
возвышается над собой и совершается существенное различение духа, однако 
поскольку это высшее сознается как мощь и еще не получает дальнейших 
определений, то особенное — только акциденталъное, негативное, ничтожное. 
Посредством этой мощи существует все, или она сама есть существование всего, и 
таким образом свобода существования для себя еще не признана. Это — пантеизм. 
   Эта мощь, которая есть нечто мысленное, еще не познана как мысленное, как 
духовное в себе. Поскольку же она должна иметь духовное существование, но еще 
не имеет в себе для-себя-свободного-бытия, она и теперь имеет момент духовности 
только в человеке, который сознается как эта мощь. 
   В возвышении духа, о котором здесь идет речь, отправным пунктом служит 
конечное, случайное, оно определяется как негативное, а всеобщее, в себе сущая 
сущность, как то, в котором и посредством которого это конечное есть негативное,
 положенное. Субстанция же, напротив, есть неположенное, в-себе-сущее, мощь но 
отношению к конечному. 
   Сознание, которое возвышается, возвышается в качестве мышления, но без 
осознания этой всеобщей мысли, 
   454 
   того, чтобы выразить это в форме мысли. Возвышение есть прежде всего 
стремление ввысь. Другое есть обратное: это необходимое обращено к конечному. В 
первом конечное забывает себя. Второе есть отношение субстанции к конечному. 
Поскольку определенность бога состоит здесь только в том, что он — субстанция и 
мощь конечного, он еще сам не определен. Он еще не познан в качестве того, кто 
определен для себя в себе самом, еще не познан как дух. 
   На этой общей основе складывается ряд форм, значение которых заключается в 
том, что они являют собой последовательно развивающиеся попытки постигнуть 
субстанцию как определяющую самое себя. 
   1. Сначала (в китайской религии) субстанция познается как простая основа, и 
в качестве таковой она непосредственно присутствует в конечном, случайном. 
   Прогресс сознания выражается в том, что, хотя субстанция еще не постигнута 
здесь как дух, дух все-таки есть истина, которая лежит в основе всех явлений 
сознания в себе, и, следовательно, на этой ступени также не может отсутствовать 
что-либо из принадлежащего понятию духа. Таким образом, и здесь субстанция 
определяет себя в качестве субъекта, но все дело в том, как она это делает. 
Здесь определения духа, наличные в себе, выступают внешним способом. 
Законченная определенность, последняя точка образа, эта последняя точка единого,
 для-себябытия теперь положена внешним способом, в результате чего реально 
присутствующий человек сознается как всеобщая мощь. 
   Это сознание появляется уже в китайской религии, где император во всяком 
случае — воплощение действия силы. 
   2. В индуистской религии субстанция осознается как абстрактное единство, а 
не как простая основа, и это абстрактное единство более родственно духу, ибо он 
в качестве «я» и есть это абстрактное единство. Здесь человек возвышается, 
возвышая себя самого до своего внутреннего абстрактного единства, до единства 
субстанции, он отождествляет себя с ней и тем самым дает ей существование. Один 
люди от рождения суть существование этого единства, другие могут возвыситься до 
него. 
   Единство, которое здесь господствует, правда, также делает попытку 
раскрыться. Истинным раскрытием и негативностью концентрации различий был бы 
дух, определяющий себя в себе и являющийся сам себе в своей 
   455 
   субъективности. Эта субъективность духа дала бы ему содержание, которое было 
бы достойно его и само обладало бы духовной природой. Однако здесь сохраняется 
определение естественности, поскольку совершается только различение и раскрытие,
 и моменты единичны в своем пребывании друг возле друга. Таким образом,