колдовством. 
   С таким поклонением силам природы может быть связано представление, более 
близкое их сущности, представление о них как о гениях11, например: Солнце как 
гений, гений реки и т. д. В подобном поклонении человек не останавливается на 
единичности предметов, но представляет себе их всеобщность и поклоняется ей. 
Однако и при таком всеобщем представлении, когда предмет поклонения проявляется 
как всеобщность, как сила, человек может сохранить сознание своей власти, 
власти и над этими гениями; содержание их довольно бедно, оно есть лишь 
содержание природного существа, оно остается только природным содержанием, и 
поэтому самосознание может сознавать свою власть над ним. 
   3. Следующая объективация заключается в том, что человек признает 
существование самостоятельной силы вне себя и находит ее в жизненности. Жизнь, 
уже жизненность дерева, еще более животного, есть более высокий принцип, чем 
природа Солнца или реки. Поэтому бесконечное множество народов поклонялись 
животным как богам. Нам это представляется наиболее недостойным проявлением 
религиозного сознания, однако в действительности принцип жизни более высок, чем 
принцип Солнца. Животное есть более благородная, более истинная форма 
существования, чем существование явлений природы, и поэтому менее недостойно 
поклоняться животным, чем рекам, звездам и т. п. Жизнь животного возвещает о 
живой самостоятельности субъективности, о которой здесь идет речь. Человек 
объективирует свое самосознание, а жизненность есть форма, способ существования,
 безусловно наиболее близкий духовности. Еще и теперь многие народы, особенно 
народы Индии и Африки, поклоняются животным. Животное обладает спокойной 
(stille) самостоятельностью, жизненностью, не открывающей себя, предпринимающей 
то или иное; животное выражает себя в случайных произвольных движениях, его 
трудно понять, в его действиях, проявлениях 
   446 
   скрывается нечто таинственное, в нем жизнь, не столь доступная пониманию 
человека, как жизнь другого человека. В этом таинственном для человека 
заключено чудесное, и он считает жизненность животного более высокой, чем свою. 
Еще греки почитали змей. С давних времен змеи, по укоренившемуся предрассудку, 
считались добрым предзнаменованием. На западном побережье Африки змея есть в 
каждом доме и уничтожение ее считается величайшим преступлением. Таким образом, 
животные, с одной стороны, почитаются, с другой — именно это почитание 
превращает их в объект величайшего произвола. Негры, например, используют 
первое попавшееся животное как средство заклинания, но, как только оказывается, 
что оно не производит необходимого воздействия, они бросают его и находят 
другое. 
   Такова сущность культа животных; он существует постольку, поскольку человек 
и духовное еще не постигли себя в своей истинной сущности; жизненность человека 
есть, таким образом, лишь свободная самостоятельность. 
   В этой сфере вожделения единичного самосознания, не признающего свободной, 
всеобщей, объективной духовности ни в себе, ни вне себя, живому, служащему 
объектом поклонения, еще не придается того значения, которое позже оно обретает 
в представлении о переселении душ. Это представление основано на том, что дух 
человека есть вообще нечто длящееся (ein Danenules), что для его существования 
во времени нужна телесность, и, поскольку эта телесность не есть человек, она 
должна быть какой-либо иной, а наиболее родственной человеку телесностью 
является животное. В культе животных, связанном с переселением душ, важным, 
существенным моментом является то, что с этой жизнью связывается идея о 
внутреннем пребывании духовного, причем поклоняются именно ему. Между тем в той 
сфере, где основное определение есть непосредственное самосознание, почитается 
только жизнь вообще, поэтому этот культ и носит случайный характер и 
распространяется то на одно животное, то на другое, едва ли не каждое 
неудовлетворенное желание влечет за собой такую перемену. Любая вещь может 
служить объектом подобного поклонения, будь то идол, сделанный своими руками, 
гора, дерево и т. д. Подобно тому как у детей есть стремление играть, а у 
взрослых людей — наряжаться, так и здесь наличествует стремление иметь нечто 
предметное, самостоятельное и могуществен- 
   447 
   ное, иметь сознание произвольной связи, легко нарушаемой, лишь только 
конкретная определенность предмета проявляется как безразличная. 
   Так возникает фетишизм. Фетиш — испорченное португальское слово, означающее 
«идол» Ч Фетишем может быть что угодно: деревянная фигурка, кусок дерева, 
животное, река, растение и т. д. Существуют фетиши целых народов и фетиши 
отдельных индивидуумов. 
   У негров есть множество идолов, природных предметов, служащих им фетишами. 
Любой камень, любая улитка — их лаг, который, по их мнению, приносит им счастье.
 Это — неизвестная, неопределенная сила, непосредственно ими самими созданная; 
поэтому, как только с ними случается что-либо неприятное и фетиш перестает 
выполнять свои функции, они выбрасывают его и находят другой. Дерево, река, лев,
 тигр суть общие фетиши страны. Если случается несчастье, наводнение или воина, 
негры меняют своего бога. Фетиш может быть изменен и низводится здесь до 
средства, с помощью которого индивидуум достигает того, что ему нужно. Совсем 
иное Нил для египтян. Они видят в нем божественное в своей всеобщности, 
субстанциальную, неизменную силу, в которой заключено все их существование. 
   Последнее, в чем созерцается самостоятельная духовность, есть сам человек в 
своей сущности, живое, самостоятельное, в котором содержится духовность. Здесь 
поклонение имеет свой существенный предмет, а в аспекте объективности здесь 
появляется определение, что властью над природой обладает не каждое единичное