(3) Что касается той формы мыслящего рассмотрения, которое отправляется от 
слова Священного писания и претендует на его рациональное истолкование, то и 
его п/шзость философии религии — лишь видимость. Ибо упомянутое рассмотрение 
полностью кладет в основу хри- 
   228 
   стианского учения свои соображения и, сохраняя в своем толковании букву 
библейских текстов, по существу подчиняет предполагаемую библейскую истину 
своему мнению, которое п остается главным определением. Таким образом, эти 
рассуждения сохраняют свои предпосылки и движутся внутри рассудочной сферы 
рефлексии, не подвергая ее критике. Напротив, философия религии, будучи' 
разумным познанием, противостоит этому произвольному построению дискурсивного 
мышления, ибо разумное познание есть разум всеобщего, стремящийся к единству. 
   Поэтому философия столь далека от проторенной дороги, по которой следует как 
рациональная теология, так и экзегетика с ее рассуждательством, и именно эти 
оба направления в наибольшей степени оспаривают и ставят под сомнение ее выводы.
 Они протестуют против философских построений, но лишь для того, чтобы 
утвердить свои произвольные рассуждения. Они называют философию частным 
построением, между тем как она есть не что иное, как разумное, поистине 
всеобщее мышление. Они рассматривают философию как нечто призрачное, о котором 
неизвестно, что оно такое, и в присутствии которого вообще как-то не по себе, 
однако тем самым они показывают, что предпочитают держаться своих случайных, 
произвольных рефлексий, которые философия отвергает. Ведь удалось же теологам с 
их рассуждениями в области экзегезы и постоянными ссылками на Библию во всех 
тех случаях, когда они выступали против философии, отрицая возможность познания,
 настолько дискредитировать Библию26, что, если бы их точка зрения 
соответствовала действительности и Библия, при правильном ее истолковании, в 
самом деле отрицала бы возможность познания божественной природы, дух вынужден 
был бы в поисках содержательной истины обратиться к другому источнику. 
   y) Поэтому философия религии не может занять по отношению к позитивной 
религии и учению церкви в той мере, в какой оно еще сохранило свое содержание, 
ту позицию, которая свойственна рассудочной метафизике и экзегезе. Из 
дальнейшего станет очевидным, что философия религии значительно ближе 
позитивному учению церкви, чем это кажется на первый взгляд; более того, 
восстановление значения церковного учогтия, сведенного рассудком к минимуму, в 
такой степени является ее 
   229 
   делом, что именно из-за этого подлинного ее содержания чисто рассудочная 
рациональная теология обвиняет философию религии в омрачении духа. Страх и 
ненависть рассудка по отношению к философии проистекают из опасения, что 
философия сведет его рефлектирование к основанию, т. е. к аффирмативному, в 
котором рассудок погибнет, и что философия тем не менее обретет содержание, 
придет к познанию божественной природы, несмотря на то что это содержание уже 
как будто бы было уничтожено. С точки зрения этого негативного направления, 
стремящегося пребывать в ночи, именуемой им Просвещением, и усматривающего 
враждебность в каждом луче познания, любое содержание рассматривается как 
омрачение духа. Что же касается мнимого противоречия между философией религии и 
позитивной религией, то здесь достаточно указать, что нет двоякого разума и 
двоякого духа, божественного разума и человеческого разума, божественного духа 
и человеческого духа, совершенно различных по своей природе. Человеческий разум,
 осознание человеком своей сущности, есть разум как таковой, божественное 
начало в человеке. И дух, поскольку он дух божий, не есть некий дух, 
пребывающий за пределами змо.чд и за пределами мира, но бог присутствует во 
всем, он вездесущ, и, будучи духом, он есть в любом духовном27. Бог есть живой 
бог, деятельный и действующий. Религия есть порождение божественного духа, а не 
человеческое открытие — результат божественного воздействия на человека и 
деятельности бога в человеке. Высказывание, что бог правит миром в качестве 
разума, лишено разумности, если оно не распространяется также и на религию и 
если отрицается воздействие божественного духа на ее определение и формирование.
 Подобному духу не противостоит разум, достигший в мышлении своей завершенности,
 поэтому разум не может резко отличаться от творения этого духа, созданного в 
религии. Чем глубже человек в своем разумном мышлении проникнется существом 
дела, чем решительнее он откажется от своей особенности, отнесется к себе как к 
всеобщему сознанию, и разум его перестанет искать то, что ему присуще, в сфере 
особенного, тем менее разум такого человека будет испытывать упомянутое 
противоречие, ибо он, разум, сам есть суть (die Sache), дух, божественный дух. 
Как ни пренебрежительно относятся церковь и тео- 
   230 
   лот к этой поддержке и как ни ооидпа кажется им попытка придать разумность 
их учению — и хотя они с высокомерной иронией отвергают усилия философии, 
отнюдь не враждебные религии, но направленные па то, чтобы обнаружить 
заключенную в ней истину, и хотя они насмехаются над «содеянной» истиной,— это 
пренебрежение им не поможет; с того момента, как пробудилась потребность в 
познании и между познанием и религией произошел разлад, все это не более чем 
тщеславие. Познание вступает в свои права, оспаривать которые невозможно, и 
триумф познания знаменует собой примирение противоречий. 
   Несмотря на то что философия в качестве философии религии столь отличается 
от рассудочных направлений, по существу враждебных религии, и совсем не 
является таким страшным призраком, каким ее обычно изображают, и в наши дни 
глубокая противоположность между философией и- религией положена как шиболет 
времени. Все существующие в настоящее время принципы религиозного сознания, как