рассудок привносил в это пояснение свои заранее разработанные воззрения, мысли 
и затем пояснял в соответствии с ними содержание Священного писания. Библия не 
содержит систематического изложения, она отражает христианское учение в том 
виде, каким оно являлось в период его возникновения; лишь дух может постигнуть 
содержание Библии и пояснить его. Призвав на помощь разум, экзегеза 
способствовала возникновению так называемой рациональной теологии19, которую 
стали противопоставлять учению церкви, противопоставляла себя ему и сама 
рациональная теология и то, чему она себя противопоставляла. Экзегеза 
отправляется от текста Священного писания и толкует его, утверждая, что в ее 
намерения входит лишь выявить рациональное значение текста и следовать ему. 
   Однако независимо от того, принималась ли Библия за основу лишь на словах 
или вполне серьезно, интерпретация по самой своей природе всегда ведет к тому, 
что в толкование текста вводится мысль; мысль содержит в себе определения, 
принципы, предпосылки, которые влияют на интерпретацию. Если интерпретация не 
сводится к простому объяснению слов, а стремится объяснить их смысл, она 
неизбежно вносит собственные мысли в изучаемый ею текст. Объяснение слов 
заключается в простой замене одного слова другим, равным ему по значению, 
однако в ходе пояснения с этим словом связываются дальнейшие мыслительные 
определения, ибо раз-— это переход от одних мыслей к другим; интер- 
   226 
   претатор как будто сохраняет смысл слова, однако в гтвнтельности он уже 
развивает другие мысли20. Комментарии к Библии не столько знакомят нас с 
содержанием Священного писания, сколько отражают представления своей эпохи21. 
Задача комментатора заключается в том, чтобы указать смысл данного слова; 
однако выявление смысла означает, что этот смысл должен быть воспринят 
сознанием, представлением, а иначе определенное представление отражается на 
понимании этого смысла. Ведь даже изложения разработанных философских систем, 
например системы Платона или Аристотеля, подчас отличаются друг от друга в 
зависимости от представлений интерпретаторов. Это объясняет, почему, 
основываясь на Священном писании, экзегеты доказывали правильность совершенно 
противоположных мнений, и это так называемое Священное писание стало чем-то 
вроде воскового носа, который можно приклеить к любому лицу22. На Священное 
писание ссылалась и церковь, ссылались и все ереси. 
   Ь) Возникшее таким образом рациональное богословие не остановилось на этой 
стадии, когда оно в качестве экзегезы целиком исходило из Библии; в качестве 
свободного познания оно сделало предметом своего исследования религию и ее 
содержание как таковое. Став в такое более общее отношение к религии, свободное 
познание должно было в соответствии со своими методами прийти лишь к одному 
результату — к подчинению себе всего определенного в религии. Ибо учение о боге 
занимается определениями, свойствами, деяниями бога. Этим определенным 
содержанием и овладело познание, показав, что оно принадлежит ему. С одной 
стороны, оно постигает бесконечное свойственным ему конечным образом как 
определенное, абстрактно-бесконечное, с другой — обнаруживает, что все 
особенные свойства не соответствуют природе бесконечного. Тем самым познание па 
свой манер уничтожает религиозное содержание и совершенно обедняет абсолютный 
предмет. Конечное и определенное, втянутое этим познанием в свою сферу, 
указывает, правда, этому познанию на существование потустороннего, но оно по 
своей конечной природе постигает его как абстрактную, высшую сущность, 
полностью лишенную какой бы то ни было определенности. Просвещение23 (именно 
его мы имели в виду, описывая конечное познание в его завершении) полагает, что 
ставит бога невесть 
   227 
   как высоко, называя его бесконечным и считая, что все предикаты не 
соответствуют его природе и являются неправомерным антропоморфизмом. В 
действительности же это познание, постигая бога как высшую сущность, обедняет и 
опустошает его. 
   с) Может сложиться впечатление, что философия религии разделяет основные 
положения рационального богословия эпохи Просвещения24 и, следовательно, 
находится в таком же противоречии с содержанием религии, как упомянутое 
богословие. Однако это не более чем видимость, которая сразу же исчезает. 
   а) Ибо этот рациональный подход к религии, который есть не что иное, как 
абстрактная рассудочная метафизика, постигает бога как абстракцию, т. е. пустую 
идеальность, которой противостоит конечное, находящееся вне его. С этой точки 
зрения мораль как особенная наука есть знание того, какие действия и какое 
поведение относятся к сфере действительного субъекта. Тем самым вся область 
отношения человека к богу оказалась обособленной. Напротив, мыслящий разум, не 
прибегающий к абстракции, но отправляющийся от веры человека в достоинство 
своего духа и направляемый мужеством истины и свободы, постигает истину как 
конкретность, как полноту содержания, как идеальность, в которой определенность,
 конечность, содержится в качестве момента. Поэтому для подобного разума бог — 
не пустота, а дух; и определение, согласно которому бог есть дух, для него не 
только слова или поверхностное определение, но природа духа развивается для 
этого разума таким образом, что он познает в нем бога как триединого25. Тем 
самым бог постигается так, как он делает себя предметом для себя, как предмет в 
этом саморазличении остается тождественным богу и бог любит себя в нем. Без 
подобного определения триединства бог пе был бы духом, а дух был бы не более 
чем пустым словом. Если же бог постигается как дух, то это понятие включает в 
себя и субъективную сторону, или развивает себя в направлении к субъективности, 
и философия религии как мыслящее рассмотрение религии охватывает все ее 
определенное содержание.