единение; это — не единение природы, которое не есть единство, достойное духа, 
не есть единение духа. 
   Если называть первое состояние состоянием невинности, то утверждение, что 
человек должен выйти из состояния невинности и стать виновным, может показаться 
предосудительным. Состояние невинности состоит в том, что для человека не 
существует ни добра, ни зла. Это -состояние животного, где нет сознания, где 
для человека нет знания ни добра, ни зла, где то, чего он хочет, не определено 
в качестве того или другого, ибо, не ведая зла, человек не ведает и добра. 
   Состояние человека есть состояние вмененности (der Zurechmmg), вменяемости. 
Вина в общем означает вме-ненностъ. Под виной обычно понимают совершение 
человеком зла, рассматривают его действия в аспекте зла. Между тем вина в общем 
смысле есть то, что человеку может быть вменено как его знание, его воление. 
   421 
   В действительности то первое естественное единение в качестве существования 
есть не состояние невинности, а состояние грубости, вожделения и дикости вообще.
 Животное — не доброе и не злое, а человек в животном состоянии дик, зол, он 
таков, каким он не должен быть. Таким, каков он от природы, он быть не должен, 
но должен быть таким, каков он есть посредством духа, посредством знания и 
воления того, что правильно. Это, т. е. понимание того, что человек, пребывая в 
своем естественном состоянии, не есть то, чем он должен быть, выражено в 
представлении, что человек от природы зол. 
   Это означает, что человек должен рассмотреть, что оп представляет собой, 
когда он живет только естественной жизнью, следует велению своего сердца, т. е. 
тому, что само собой возникает в нем. 
   Знакомое нам представление мы встречаем в Библии, где оно абстрактно 
именуется грехопадением, — представление очень глубокое, не случайное сказание, 
а вечная, необходимая история человека, выраженная во внешней, мифологической 
форме. 
   Когда идея, т. е. то, что есть в себе и для себя, излагается в 
мифологической форме в виде событий, то неизбежна непоследовательность, поэтому 
и названное изложение не может быть свободно от непоследовательности. Идея в ее 
жизненности может быть постигнута и изложена лишь мыслью. 
   Итак, и данное изложение не лишено непоследовательности, но в нем тем не 
менее содержатся существенные черты идеи, которые заключаются в том, что 
человек, будучи в себе этим единением, поскольку он есть дух, выходит из этого 
состояния естественности, из этого в себе, переходит к различению и что 
приговор, суд ждут его и его естественное состояние. 
   Сначала человек знает бога и добро; зная это, он имеет их предметом своего 
сознания; имея его предметом своего сознания, индивидуум различает себя от него.
 
   Сознание содержит в себе удвоение, раздвоение. Говорят, правда, что этого не 
должно быть. Однако в понятии человека заключено стремление к познанию, иначе: 
сущность духа состоит в том, чтобы стать этим сознанием. Поскольку раздвоение и 
рефлексия есть свобода, которая заключается в том, что человек может выбирать 
между обеими сторонами противоположности или быть властелином добра и зла, то 
состояние раздвоения не должно 
   422 
   существовать, оно должно быть снято, но это не означает, что оно вообще не 
должно быть; это состояние раздвоения завершается в соответствии со своей 
собственной природой примирением. В библейском сказании содержится, что 
рефлексия, сознание, свобода заключают в себе дурное, зло, то, чего не должно 
быть, но содержится и принцип, источник исцеления, свобода. То и другое 
содержится в этой истории. 
   Одна сторона, согласно которой точка зрения раздвоения не должна остаться, 
выражена в том, что совершено преступление, нечто, чего не должно быть, что не 
должно оставаться. Так, в Библии сказано, что змий своей ложью соблазнил 
человека2. Здесь высокомерие свободы есть та точка зрения, которой не должно 
быть. 
   Другая сторона, согласно которой эта точка зрения должна быть, поскольку в 
ней содержится источник исцеления, выражена в словах бога: «Смотри! Адам стал, 
как один из нас» 3. Следовательно, это не лживое заверение змия, бог 
подтверждает истину его слов. Этого, однако, обычно не замечают, об этом не 
говорят. 
   Итак, мы можем сказать: такова вечная история свободы человека — он выходит 
из состояния безучастности, в котором он пребывает в первые годы своей жизни, н 
достигает света сознания вообще, или, точнее, для него начинает существовать 
добро и зло. 
   Если мы извлечем из этого изложения то, что в нем действительно содержится, 
то окажется, что оно аналогично тому, что содержится в идее: для того, чтобы 
человек, дух достиг примирения или, в более поверхностном понимании, чтобы он 
стал добр, выполнил свое определение, точка зрения рефлексии, раздвоения столь 
же необходима, сколь неминуемо она должна быть покинута. 
   Представлять себе, что человек в упомянутом состоянии обладал высшим знанием 
природы и бога, нелепо, к тому же это и исторически совершенно не обосновано. 
   Обыкновенно считают, что это естественное единство есть истинное отношение 
человека в религии. Между тем следовало бы обратить внимание уже на то, что 
этот рай, этот золотой век представлен как утерянный; уже в этом заключено 
указание на то, что подобное представление не содержит в себе истины, ибо в 
божественной истории нет прошлого, нет случайного. Если существовавший некогда 
рай потерян, то независимо от того, как это произошло, это — случайность,