государственное устройство, основанное па ;jtom принципе. Когда говорят, что 
человек от природы добр, то тем самым утверждают принцип беспредельной 
важности; если, однако, мы остановимся на этой абстракции, то она будет 
препятствовать созданию какого бы то пи было государственного организма, ибо 
последний предполагает расчленение, в котором ограничиваются обязанности и 
права. Упомянутая абстракция не допускает различия, которое неизбежно там, где 
есть организм и тем самым iki.i.питая жизнь. 
   Названные принципы истинны, однако их не следует принимать в их абстрактной 
форме. Знание того, что человек от природы, т. е. по своему понятию, добр, 
принадлежит новому времени. Однако независимо от того, останавливаются ли на 
этой абстракции или нет, может случиться, что этим принципам противостоит 
религия, которая не признает их, считает их неправомерными и признает 
правомерным только произвол. Тогда неизбежно возникает борьба, которую нельзя 
прекратить истинным способом. Религия требует отказа от воли; принцип же 
светского государства видит в ней основу; поэтому если утверждаются религиозные 
принципы, то правительства не могут не обратиться к насильственным методам, с 
помощью которых они либо оттесняют противостоящую им религию, либо 
рассматривают се сторонников как партию. Религия в качестве церкви может, 
   405 
   конечно, проявить мудрость и видимость уступч и кости, но тогда люди 
начинают ощущать непоследовательность — мир твердо держится определенной 
религии и вместе с тем проводит в жизнь противоположные принципы; сохранение 
верности этим принципам вместе с принадлежностью к данной религии — огромная 
непоследовательность. Так, например, французы, придерживающиеся в светской 
жизни принципа свободы, на деле перестали исповедовать католическую религию, 
ибо она ничем не может поступиться и последовательно требует во всем 
безусловного подчинения церкви. Религия и государство вступают таким образом в 
противоречие: в результате этого на религию перестают обращать внимание, 
предоставляя ей действовать по своему усмотрению. Религия становится частным 
делом людей, делом, не имеющим отношения к государственной сфере, а из этого 
следует вывод, что и религия в свою очередь не должна вмешиваться в дела 
государства. Установление названных принципов свободы исходит из того, что они 
истинны, будучи связаны с глубочайшим самосознанием человека. Однако если эти 
принципы в самом деле обнаружены разумом, то разум может установить их истину — 
в той мере, в какой они действительно истинны, а не только формальны,— и 
установить только благодаря тому, что возвращает их к познанию абсолютной 
истины, а она есть предмет одной только философии. Это познание должно быть 
полным и доходить до последнего анализа, ибо если познание не завершается в 
самом себе, оно открыто односторонности формализма; если же оно доходит до 
последней основы, то достигает того, что признано наивысшим, богом. Поэтому 
можно, конечно, сказать: пусть государство находится по одну сторону, религия — 
по другую; однако при этом легко может произойти, что эти принципы останутся 
односторонними. В настоящее время мы видим, как в мире утверждается принцип 
свободы, особенно в сфере государственного устройства. Эти принципы правильны, 
однако, взятые формально, они становятся предрассудками, поскольку познание 
здесь еще не достигло самой глубокой основы, где только и возможно примирение с 
субстанциальным как таковым. 
   Второе, что следует иметь в виду при рассмотрении указанной разорванности, 
заключается в следующем: 
   406 
   если в основу положены принципы действительной свободы и они в процессе 
своего развития создают правовую систему, то из этого возникают данные, 
позитивные законы, которые получают форму юридических законов как таковых по 
отношению к индивидуумам. Сохранение действенности законодательства передается 
судебным инстанциям; тот, кто нарушает закон, привлекается к судебной 
ответственности, и в подобную юридическую форму полагается все существование 
целого. Ей противостоит тогда внутренняя настроенность людей, которая и 
является почвой религии. Таким образом, две стороны противостоят друг другу, 
обе они принадлежат действительности: позитивное законодательство и 
настроенность по отношению к ней. 
   Что касается государственного устройства, то существуют две системы: 
современная система, в которой формально сохраняются определения свободы и весь 
ее строй, без какого-либо внимания к настроенности людей. Другая система — 
система, основанная на образе мыслей и внутренней настроенности,— это греческий 
принцип, который мы обнаруживаем в его полном развитии в республике Платона. 
Здесь основу составляют немногочисленные сословия; целое покоится на воспитании,
 на образовании, на образовании, которое ставит своей целью занятия наукой и 
философией. Господствовать должна философия, и ей надлежит привести человека к 
нравственности: все сословия должны быть участниками 
   Обе стороны, настроенность и формальная конституция, неразделимы и не могут 
обойтись друг без друга. Однако в новое время возникла односторонность, которая 
проявилась в том, что конституция должна основываться на самой себе, а 
убеждения, религия, совесть оттесняются на второй план в качестве безразличных 
факторов, поскольку государство не интересуется тем, каких убеждений и какой 
религии придерживаются индивидуумы. Вся односторонность этого проявляется с 
полной очевидностью в том, что законы применяются судьями, что все зависит от 
их добропорядочности, от их взглядов, так как законы не господствуют сами по 
себе, их господство осуществляется людьми. Осуществление закона -нечто 
конкретное; воля людей, их проницательность играют здесь важную роль. Интеллект 
субъекта часто выносит решение еще и потому, что гражданские законы