мной, и оно перестает быть для меня другим. Непосредственную веру можно 
определить так: она есть свидетельство духа о духе, и этим объясняется, что в 
ней нет места для конечного содержания; дух свидетельствует только о духе — 
лишь конечные вещи опосредствуются через внешние основания. Истинная основа 
веры есть дух, и свидетельство духа живо в себе. Уверовать можно сначала 
благодаря внешним, формальным обстоятельствам, но они должны отпасть. Так, 
может случиться, что началом меры в какой-либо религии служат упомянутые 
свидетельства, чудеса, конечное содержание. Однако Христос сам порицал чудеса и 
упрекал иудеев в том, что они 
   377 
   требуют от него чуда; своим же ученикам он сказал: «Дух приведет вас к 
истине». Вера, начинающаяся названным выше образом, еще формальна и должна 
уступить место истинной вере. Это следует различать. В противном случае 
приходится исходить из предположения, что человек верит в такие вещи, в которые 
он при известном уровне образования верить не может. В чудеса якобы следует 
верить, и эта вера должна быть средством для веры в Христа. Быть может, она и 
есть средство, но ведь ее всегда требуют и как таковую. Такого рода требуемая 
вера есть вера в содержание конечное и случайное, т. е. неистинное, ибо 
истинная вера не имеет случайного содержания. Это следует особенно иметь в виду,
 когда речь идет о Просвещении. Оно подчинило себе эту веру; и напрасно 
ортодоксальная религия продолжает настаивать на необходимости подобной веры, 
при известных сложившихся у людей представлениях она не обретет ее, так как 
подобная вера есть вера в содержание, которое не божественно, не есть 
свидетельство бога о себе как духа в духе. Это следует особенно иметь в виду, 
когда речь идет о чудесах. Получили ли гости, присутствовавшие на свадьбе в 
Кане, большее или меньшее количество вина, совершенно безразлично; столь же 
безразлично и то случайное обстоятельство, был ли исцелен человек с иссохшей 
рукой. Ибо миллионы людей живут с иссохшими и искалеченными руками и ногами, и 
никто не исцеляет их26. В Ветхом завете рассказывается27, что перед бегством из 
Египта дома иудеев были отмечены красными знаками, для того чтобы ангел 
Господень мог их отличить от других. Неужели ангел не мог обнаружить их без 
знака? Подобная вера не нужна духу. Самые язвительные насмешки Вольтера 
направлены против требований подобной веры. Среди прочего он говорит, что богу 
лучше бы научить иудеев верить в бессмертие души, чем пользоваться отхожим 
местом (aller a la selle) 28. Так, отхожее место становится содержанием религии 
(5. Моисей, XXIII, 13—15). 
   Недуховное по самой своей природе не может быть содержанием веры. Когда бог 
говорит, то это духовно, ибо дух открывает себя только духу. 
   В новое время теологи в своих занятиях экзегетикой стали придавать большое 
значение тому, в скольких codicibus обнаруживается то или иное спорное место29. 
Так, в греческом тексте одно место Нового завета гла- 
   378 
   сит: бог, 6g, славен во веки веков; в старом же фрагменте списка, найденного 
в Оксфорде, написано: который (Христос) славен во веки веков,— различие это 
вызвано чертой, обнаруженной в букве в; позже вновь пришли к заключению, что 
черта эта просвечивает с другой стороны, и т. п.30 
   Если критика того, что нам известно о природе бога, исходит из подобных 
данных, то такие свидетельства вообще не заслуживают наименования свидетельств. 
Содержание религии есть извечная природа бога, а не такого рода случайные 
внешние вещи. 
   Когда Мендельсону31 предложили перейти в христианство, он ответил, что его 
религия не предписывает ему веру в вечные истины, а требует лишь соблюдения 
определенных законов, определенных правил поведения и ритуала и что он видит 
преимущество еврейской религии в том, что она не предлагает вечных истин, ибо 
для обнаружения их достаточно разума; позитивные предписания установлены богом, 
а вечные истины — это законы природы, математические истины и т. д. 
   Мы готовы признать, что эти истины вечны, но содержание их очень ограничено; 
это не есть содержание вечного духа в себе и для себя. Между тем религия должна 
содержать только религию и ничто другое, а в качестве таковой она содержит лишь 
вечные истины духа. В этом ее определение; те же позитивные предписания, о 
которых шла речь, касаются лишь внешней формы богослужения. Если же эти 
заповеди бога касаются моральной стороны поступков, то главным в них может быть 
только духовное, внутренняя настроенность. Приказания же в своем наивысшем 
выражении — лишь наивысшая жесткость, они легко могут превратиться в отрицание 
религии и быть отнесенными к ограниченному содержанию. То, во что следует 
верить, должно иметь чисто религиозное, духовное содержание. 
   3. Веру и ее подтверждение в виде опосредствования мы определили в понятии 
культа как его внутреннюю глубину или его первые момепты. В культе бог 
находится по одпу сторону, «я» — по другую, и назначение культа заключается в 
том, чтобы я слился с богом в себе самом, знал бы себя в боге как и своей 
истине и бога в себе, -это и есть конкретное единство. Для нашего рассмотрения 
теоретическое сознание тоже конкретно, однако только в себе; для того чтобы оно 
стало конкретным и 
   379 
   для субъекта, необходимо его практическое воплощение. В культе мы обретаем 
это высшее абсолютное наслаждение — в нем участвует чувство, в нем принимаю 
участие я, моя особенная личность. Культ есть, таким образом, достоверность 
абсолютного духа для его общины, знание общины о своей сущности — это 
субстанциальное единство духа с самим собой, которое существенно есть 
бесконечная форма, знание в себе. Следовательно, точнее, в культе содержится