и для нас уже дело прошлого. Когда мы выше в соответственном месте дали это 
доказательство, мы уже показали, как односторонность этого хода мысли, согласно 
которому содержание не абсолютно, а являет собой результат, сама себя снимает. 
Ибо именно первое, будь то логическая абстракция бытия или конечный мир, это 
первое, непосредственное, не выступающее как положенное проявление, полагается 
в самом результате как положенное, не непосредственное и движется от 
непосредственного к положенному; таким образом, абсолютный дух есть истинное, 
полагание идеи, природы и конечного духа. Или абсолютный, сознающий себя самого 
дух есть первое и единственно истинное, в котором конечный мир — подобным 
образом положенный — есть его момент. 
   Следовательно, этот ход мыслей, как будто бы предшествующий религии, ход 
мыслей, который начинает с непосредственного, безотносительно к богу,— бог лишь 
становится посредством его — есть момент внутри самой религии, но в другом 
образе и в другой форме, чем в способе рассмотрения, где он дан как бы 
непосредственно по отношению к богу. Здесь бог есть абсолютно первое, а процесс 
состоит в деятельности и движении идеи абсолютного духа в самой себе. Дух есть 
для себя, т. е. делает себя предметом, существует для себя перед лицом понятия, 
есть то, что мы называем миром, природой; это различение есть первый момент. 
Другой — то, что этот предмет сам возвращается к своему источнику, которому он 
продолжает принадлежать и к которому он должен вернуться. Это движение 
составляет божественную жизнь. Дух как абсолютный дух есть прежде всего 
являющее себя, для себя сущее для-себя-бытие; явление как таковое есть природа; 
но дух не есть только являющееся, только бытие для чего-то, но есть 
для-себя-самого-бытие, являющееся себе; тем самым он есть сознание себя как 
духа. Следовательно, момент, который сначала рассматривался как необходимость, 
есть 
   КУЛЬТ 
   Отделение субъекта от объекта обретает свое истинное явление лишь в воле. В 
воле я действителен, свободен для себя и противополагаю себя предмету как 
другому, чтобы посредством этого разъединения ассимилировать его. В 
теоретическом есть еще это непосредственное единство, непосредственное знание 
наличествует; но и культе я стою по одну сторону, бог — по другую, и 
определение заключается в том, чтобы я был в боге, а бог во мне и чтобы было 
создано это конкретное единство. Или же если мы первое, теоретическое, единство 
обозначим как форму представления сущего, объективного, то по отношению к этому 
твердо установленному отношению — которое в качестве представляющего сознания о 
боге, как о в-себе-и-для-себя-сущем, теоретично,— культ составляет практическое 
отношение, поскольку в нем заключена противоположность субъекта его предмету и 
поскольку он снимает раздвоение субъекта и объекта, которое, как может 
показаться, еще содержится в первом отношении. Здесь следует рассмотреть 
сторону свободы, субъективности, тогда как первая сторона есть сторона бытия. 
Можно сказать: первое есть бог в его бытии, второе — субъект в его субъективном 
бытии. Бог есть, он здесь, т. е. соотносится с сознанием. Следовательно, и 
самый культ прежде всего теоретичен, поскольку он сам, после снятия 
противоположности, оставляет представление прежним. Бог определен и, 
следовательно, еще не есть истинный бог; поскольку он более не определен и не 
ограничен в своем наличие сущем явлении, он есть дух, в себе и для себя сущее 
явление. Поэтому к бытию бога принадлежит отношение к сознанию. Лишь в качестве 
абстрактного бога он есть для сознания нечто потустороннее, другое. Будучи в 
своем явлении таким, каков он есть в себе, бог есть в себе и для себя; к его 
явлению относится, следовательно, сознание и по существу самосознание, ибо 
всякое сознание есть самосознание. Итак, бог существенно есть самосознание. 
Определение сознания также относится к первой стороне, п то, что мы называем 
представлением о боге, означает также и бытие бога. 
   Таким образом, знание относится к культу, а всеобщая форма, в которой оно 
ему принадлежит, есть вера. 
   371 
   I. Вера 
   1. Вера принадлежит этому практическому отношению, его субъективной стороне, 
знающему, поскольку в ней самосознание не только теоретически знает свой 
предмет, но и уверено в пем, уверено как в объективно сущем и единственно 
истинном, и тем самым снимает в этой вере свое для-себя-бытие, которое обретает 
истину в своем формальном знании о себе. Поскольку вера должна быть определена 
как свидетельство духа об абсолютном духе или уверенность в истине, это 
отношение в аспекте различия между предметом и субъектом содержит 
опосредствование — но в себе самом,— ибо в вере (так, как она здесь себя 
определяет) внешнее опосредствование и все его особенные формы уже исчезли. Это 
опосредствование принадлежит, следовательно, природе духа в себе и для себя и 
есть субстанциальное единство духа с самим собой, которое есть по существу 
также и бесконечная форма. В более конкретных определениях это означает, что 
уверенность веры в истине или это единение абсолютного содержания со знанием 
есть сама абсолютная божественная связь, согласно которой знающий, самосознание,
 поскольку оно знает об истинном содержании, будучи свободным, отказавшись от 
всего своеобразия своего особенного содержания, знает о себе, но только о своей 
сущности. В этой свободной, абсолютной уверенности в себе заключена и 
уверенность самосознания в истине; в качестве знающего оно имеет предмет. Этот 
предмет как сущность есть абсолютный предмет, и вместе с тем он — не чуждый, не 
другой, потусторонний сознанию предмет, но он есть его в-себе-бытие, его 
сущность, ибо, будучи абсолютно достоверным, он должен быть тождественным этой 
уверенности. Это содержание и есть в-себе самосознания, и это определение есть