представляемой мною массой знания, нахожу, что обе — моя действительность и 
представленная мною всеобщность — несоразмерны, из чего возникает требование 
увеличить, дополнить, исчерпать реальное 
   348 
   множество и довести его до всеобщности. Подобным же ом разом можно и в 
практической жизни сделать своей целью всеобщность удовлетворения, полноту 
стремлений, наслаждения и назвать эту цель счастьем. Одна такая тотальность 
называется всеобщностью знания, другая — всеобщностью обладания, удовлетворения,
 желания, наслаждения. Однако тотальность мыслится здесь лишь как множество и 
всё (Allheit), поэтому она остается противопоставленной конечности, которая не 
может обладать всем. Таким образом, «я» есть еще дополнительно исключающее по 
отношению к исключающему, следовательно, многое есть просто исключающее по 
отношению к другому многому, а всё — лишь остающаяся внешней абстракция многого.
 На этом основании делается вывод, что знания не имеют предела: так, переход от 
одних звезд к другим безграничен, и можно вполне допустить, что естественным 
наукам известны все животные, но отнюдь не во всех их тончайших определенностях.
 Так же обстоит дело с удовлетворением стремлений. Человек может удовлетворить 
многочисленные интересы и достигнуть многих целей, но не всех, не счастья как 
такового. Все — недостижимый идеал. Эта конечность остается именно потому, что 
в ней содержится некая истина. Неистинное здесь — единство, всеобщее; множество 
должно было бы отказаться от своего характера, для того чтобы быть положенным в 
единстве. Идеал недостижим именно потому, что он неистинен в самом себе, потому,
 что он — единство многого, которое вместе с тем должно остаться внеположностью 
многообразного. Но поскольку цель и идеал, по сю сторону которых мы остаемся, 
сами являются существенно конечными, я должен остаться по сю сторону идеала, 
ибо, достигнув его, я достигнул бы только конечного. 
   РР) Противоположность конечного и бесконечного 
   Теперь нам надлежит рассмотреть форму противоположности конечного 
бесконечному так, как она существует в рефлексии как таковой. Эта 
противоположность есть конечность, противопоставленная бесконечности, и обе они 
положены для себя не как простые предикаты, но как существенная 
противоположность и так, что одно определено как другое другого. Конечность и 
здесь остаетс 
   349 
   именно потому, что бесконечное, которое ей противостоит, само есть конечное, 
причем такое, которое положено как другое первого. Лишь истинно бесконечное, 
полагающее самое себя в качестве конечного, одновременно выходит за свои 
пределы в качестве своего другого и вместе с тем остается в нем, так как оно 
есть свое другое в единстве с собой. Если же одно, бесконечное, определено 
только как немногое, неконечное, то оно остается по ту сторону множества и 
конечного, и множество конечного само также остается для себя в своих пределах, 
не будучи способным достигнуть потустороннего. 
   Теперь следует задать вопрос: истинна ли эта противоположность, т. е. 
действительно ли эти обе стороны распадаются и существуют во внеположности? По 
этому вопросу уже было сказано, что, полагая конечное в качестве конечного, мы 
уже выходим за его предел. Однако предел есть для нас таковой лишь постольку, 
поскольку мы его преступаем, тогда он перестает быть аффирматив-ным; пребывая в 
нем, мы уже не в нем. 
   Конечное соотносится с бесконечным, оба взаимно исключают друг друга; при 
более пристальном рассмотрении конечное оказывается ограниченным, а его 
границей — бесконечное. 
   В первой форме одно особенное ограничивало другое; здесь же конечное находит 
свою границу в самом бесконечном. Если, таким образом, конечное ограничивается 
бесконечным и находится по одну сторону, то само бесконечное также есть 
ограниченное, оно находит свою границу в конечном; оно есть то, что не есть 
конечное, для него есть нечто по ту сторону, и поэтому оно есть конечное, 
ограниченное. Итак, вместо наивысшего мы обрели конечное. Мы имеем не то, что 
мы хотим иметь, а лишь конечное в этом бесконечном. С другой стороны, сказав, 
что бесконечное не ограничено, мы тем самым утверждаем, что не ограничено и 
конечное; если же оно не ограничено, то оно не отлично от бесконечного, а 
сливается с ним, тождественно с ним в бесконечности, подобно тому как раньше 
оно было тождественно с ним в конечности. Такова абстрактная природа 
рассматриваемой противоположности. Это следует хранить в сознании, помнить это 
чрезвычайно важно с точки зрения всех форм рефлектирующего сознания философии. 
Именно в абсолютном противоположении исчезает сама противоположность, обе 
стороны отношения исчезают, превратившись 
   350 
   к пустые моменты, а есть и остается их единство, в котором они сняты. 
   Конечное в более конкретном понимании есть «я», .1 Гкм-конечное сначала есть 
потустороннее этого конечного, его отрицание; однако в качестве отрицания 
отрицания бесконечное есть утверждение. Тем самым к бесконечному относится 
аффирмативное, сущее, потустороннее для «я», для моего самосознания, моего 
сознания как могущего, как воления. Однако, как уже было замечено иыше, здесь 
само «я» определило сначала потустороннее как аффирмативное, но ему 
противостоит то «я», которое мы ранее определили как аффирмативное. «Я» есть 
непосредственно, «я» есть одно с самим собой. 
   Если сознание определяет себя как конечное, а по ту сторону находится 
бесконечное, то это «я» совершает такую же рефлексию, какую совершили мы, 
установив, что это бесконечное есть нечто преходящее, лишь мною положенная 
мысль. Я — тот, кто создал это потустороннее и тем самым определил себя как