тем мы сознаем, что эта связь не затрагивает бытие этих предметов; то 
обстоятельство, что дерево или черепицы составляют крышу, не связано с их 
бытием, является для них лишь внешней связью. В данном случае доказательство 
сводится к установлению связи между такими определениями, для которых сама эта 
связь есть нечто внешнее. 
   Существует связь и другого рода, которая заключена в самом предмете, в его 
содержании. Такова, например, связь в геометрических теоремах. Если нам дан 
прямоугольный треугольник, то дано и отношение квадрата гипотенузы к квадрату 
катетов. Это — необходимость предмета; здесь отношение не между теми 
определениями, связь которых является внешней, здесь одно не может быть без 
другого, вместе с одним положено и другое. 
   Однако в этой необходимости наше понимание необходимости отличается от связи 
определений в самом предмете. Ход нашего доказательства не есть движение самого 
предмета, он другой, не тот, который свойствен самой природе предмета. Мы 
проводим вспомогательные линии; и никому не придет в голову сказать: для того 
чтобы три угла треугольника равнялись двум прямым углам, он должен сделать 
следующее: удлинить стороны, образующие один из его углов, и только тогда он 
получит это свойство. Здесь наше понимание, Опосредствование, совершаемое нами, 
и Опосредствование в самом предмете различны. 
   Построение и доказательство нужны только нашему субъективному познанию. То, 
что предмет посредством подобного опосредствования достигает упомянутого отно- 
   336 
   шения, не есть нечто объективное; это мы посредством подобного 
опосредствования обретаем такое понимание, это — лишь субъективная 
необходимость, а не связь, не Опосредствование в самом предмете. 
   Такого рода доказательства, такие связи сразу же сами по себе перестают нас 
удовлетворять, как только речь заходит о знании бога, о связи определений бога 
в себе и связи нашего знания о боге и о его определениях. Точнее, 
обнаруживается следующее несоответствие: в названном ходе субъективной 
необходимости мы с самого начала исходим из известных определений, из того, что 
мы уже знаем. Мы располагаем предпосылками, известными условиями: наличием 
треугольника, прямого угла. Доказательству предшествуют известные связи, и в 
подобном доказательстве мы показываем: если есть одно определение, то есть и 
другое, т. е. результат мы ставим в зависимость от данных, уже имеющихся 
условий. 
   Отношение здесь таково: то, к чему мы приходим, представляется нами как 
нечто, зависящее от предпосылок. Геометрическое доказательство, будучи чисто 
рассудочным, вместе с тем, безусловно, самое совершенное, самое последовательно 
проведенное рассудочное доказательство, в котором нечто выводится на основании 
его зависимости от другого. Однако, как только мы применяем подобное 
доказательство к бытию бога, сразу становится очевидным, что установление 
подобной связи неприменимо к богу. Это становится особенно ясным на первой 
стадии, названной нами возвышением к богу; и если мы попытаемся выразить это 
возвышение в форме доказательства, то получим отношение, при котором конечное 
окажется основой для доказательства бытия бога; в рамках такой связи бытие бога 
явится следствием конечного бытия и зависимым от него. 
   Несоответствие подобного процесса, который мы называем доказательством, 
нашему представлению о боге заключается в том, что бог есть именно ни из чего 
не выводимое, просто в-себе-и-для-себя-сущее. В этом и заключается 
несоответствие. Однако если из этого сделать вывод, что данные замечания 
показали полную несостоятельность всего этого хода мыслей вообще, то это также 
односторонность, противоречащая всеобщему сознанию людей. 
   Человек созерцает мир и, будучи мыслящим, разумным существом, не находя 
удовлетворения в случайности 
   337 
   вещей, возвышается от конечного к абсолютно необходимому и приходит к 
следующему выводу: поскольку конечное случайно, должно быть нечто в себе и для 
себя необходимое, которое и есть основа этой случайности. Таков ход мыслей, 
присущий человеческому разуму, человеческому духу, и это доказательство 
наличного бытия бога не что иное, как описание этого возвышения к бесконечному. 

   Есть и другой, более конкретный ход мыслей, которому люди всегда будут 
следовать: поскольку в мире есть живые существа, которые, будучи внутренне 
организованы в качестве живых, для того чтобы жить, являют собой соответствие 
отдельных частей своего организма, и, поскольку эти живые существа нуждаются во 
внешних предметах, воздухе и т. д., самостоятельных по отношению к ним, и эти 
не ими положенные предметы соответствуют своему назначению, постольку должна 
быть внутренняя причина всего этого соответствия. 
   Это соответствие есть в себе и для себя, и оно предполагает некую 
деятельность, которая его создала и которая ставит перед собой определенные 
цели. Это и называют преклонением перед мудростью бога, обнаруживаемой в мире 
природы, перед чудесным устройством живого организма и соответствием внешних 
предметов его потребностям. Это преклонение возвышает человека до сознания бога.
 И если кто-нибудь полагает, что, опровергнув форму доказательств наличного 
бытия бога, он тем самым устранил и их содержание, то он заблуждается. 
   Правда, содержание не представлено в этих доказательствах во всей его 
чистоте. Этот недостаток может быть показан и другим способом. Обычно говорят: 
эти доказательства оставляют нас холодными, в них речь идет о предметном 
содержании; можно согласиться с тем, что то или иное есть, но познание это 
носит чисто внешний характер, и понимание остается внешним. Такого рода ход