триединстве. И в этом представлении внутреннее мыслительное отношение 
выражается внешним образом, ибо число есть мысль в абстрактном определении 
внешнего. Рассудок удерживает только это внешнее проявление, останавливается на 
исчислении и считает, что каждая из трех ипостасей находится полностью вне 
другой. В самом деле, если положить эту определенность числа в основу всего 
отношения, то и здесь легко обнаружить противоречие в том, что эти три 
совершенно внешних друг другу образа тем не менее должны составлять единое; 
   с) и наконец, категория необходимости. В представлении есть, существует 
пространство. Мышление требует знания необходимости. Эта необходимость 
заключается в том, что в мышлении содержание берется не только как 
   328 
   сущее, не в простой определенности, в этом простом отношении с собой, но в 
своем существенном отношении с другим и как отношение различенностей. 
   Мы называем необходимым следующее: если дано одно, то тем самым положено и 
другое; определенность первого есть лишь постольку, поскольку есть второе, и 
наоборот. Для. представления конечное — это то, что есть. Для мышления же 
конечное — лишь то, что не есть для себя, но нуждается для своего бытия в 
другом, есть посредством другого. Для мышления как такового, для определенного 
мышления, точнее, для мышления в понятиях нет ничего непосредственного. 
   Непосредственность — основная категория представления, где содержание 
познается в своем простом отношении к себе. Для мышления существует лишь то, в 
чем существенно опосредствование. Таковы абстрактные, всеобщие определения, 
таково абстрактное различие между религиозным представлением и мышлением. 
   Если мы подвергнем это более пристальному рассмотрению с интересующей нас 
здесь точки зрения, то окажется, что к представлению относятся все формы 
непосредственного знания, вера, чувство и т. п. Тогда встает вопрос: является 
ли религия, знание бога непосредственным или опосредствованным знанием? 
   2. Опосредствование религиозного сознания в нем самом 
   Переходя к определению мышления и необходимости и тем самым к 
опосредствованию, мы считаем нужным рассмотреть это опосредствованное знание 
прежде всего в его противоположности непосредственному знанию. 
   а) Непосредственное знание и опосредствование 
   Мы повсеместно сталкиваемся с мнением и с уверением, что знание бога может 
быть только непосредственным. Оно есть факт нашего сознания, оно таково: мы 
имеем представление о боге и уверенность в том, что это представление не только 
чисто субъективно, существует не только в нас, но что бог есть. Говорят, что 
религия, знание бога есть только вера, что опосредствованное знание следует 
исключить из религиозной сферы, ибо оно 
   329 
   уничтожает достоверность, прочность веры и искажает содержание того, что 
есть вера. Такова противоположность между непосредственным и опосредствованным 
знанием. Мышление, конкретное мышление, постижение в понятиях есть 
опосредствованное знание. Однако и непосредственность, и опосредствованность 
знания — не более чем односторонние абстракции. Мы совсем не исходим из мнения, 
предпосылки, что одному роду знания, исключающему другое, одному или другому 
для себя, в их изолированности будет приписана правильность, истинность. В 
дальнейшем мы увидим, что истинное мышление, постижение в понятиях, соединяет в 
себе оба вида знания, не исключает ни одно из них. 
   а) К опосредствованному знанию относится заключение от одного к другому, 
зависимость, обусловленность одного определения другим, форма рефлексии. 
Непосредственное знание устраняет все различия, эти способы связи и содержит в 
себе лишь одно простое, одну связь, знание, субъективную форму и уверенность в 
том, что предмет есть. Поскольку я твердо знаю, что бог есть, знание есть связь 
между мной и этим содержанием; бытие меня — так же, как я уверен в моем бытии, 
я уверен в бытии бога — мое бытие и бытие бога есть единая связь, и это 
отношение есть бытие: это бытие есть простое и вместе с тем двоякое. 
   В непосредственном знании эта связь совсем проста, все виды отношения 
уничтожены. Мы сами примем сначала эмпирическую точку зрения, т. е. такую, на 
которой стоит непосредственное знание. Это и есть, собственно говоря, то, что 
мы в общем называем эмпирическим знанием: я это знаю, это — факт сознания, я 
обнаруживаю в себе представление о боге и о том, что он есть. 
   Эта точка зрения сводится к следующему: значение имеет лишь эмпирическое, не 
следует выходить за пределы того, что обнаруживается в сознании. Почему я это 
нахожу, в чем его необходимость, об этом не спрашивают. Подобные вопросы ведут 
к познанию, а познание и есть то зло, которого надо всячески избегать. Тогда 
встает эмпирический вопрос: существует ли непосредственное знание? 
   К опосредствованному знанию относится знание необходимости: то, что 
необходимо, имеет свою причину, оно должно быть; и для того чтобы оно могло 
быть, существенно необходимо другое, и, поскольку есть это другое, 
   330 
   есть и оно само; здесь — связь различенного. Опосредствование может быть 
только конечным; так, например, действие принимается как нечто одно, причина — 
как нечто другое. 
   Конечное есть нечто зависимое от другого, оно не есть в себе и для себя, 
через себя самое: для его существования необходимо другое. Человек зависим 
физически, поэтому ему необходима внешняя природа, внешние вещи. Они не 
положены человеком, они являют себя по отношению к нему как сущие сами по себе, 
и он сохраняет свою жизнь лишь постольку, поскольку они существуют и пригодны 
для него. 
   Более высокое Опосредствование понятия, разума есть Опосредствование самим